— Наверно думаешь, что вот сейчас возьмёт за руку и попросит проводить до его постели?
— А что, разве не к тому дело клоните?
— Не совсем… Моя кровать узкая, да и надоела мне… Не устроиться ли нам по-барски, в постели родителей?..
— Как можно?.. Да и вообще, я ни о чём таком не думала… Побаловались малость, и хватит… Идите спать к себе, а я к себе…
— Нет уж!.. Когда ещё такой случай представится?.. Поспать в шикарной родительской постели!..
— Ну, уж если вам это так сильно хочется, то я вам сейчас её разберу… Идите пока в ванну умываться…
Я так и делаю. Но когда прихожу оттуда в родительскую спальню, вижу, что постель разобрана, но Ули нигде нет. Раздеваюсь и иду на кухню и не обнаружив её там, — к ней в каморку. Зажигаю свет… Так и есть: она свернувшись комочком лежит под одеялом на своём топчане.
— Ты чего тут делаешь? – удивлённо спрашиваю я и пытаюсь сдёрнуть одеяло.
Но у меня это никак не получается.
— Умоляю вас… — доносится до меня её глухой голос из-под одеяла. – Зачем всё это?.. Идите спать…
— Как бы не так! – отвечаю я. – Одному, без тебя мне сна не видеть.
И шарю по одеялу в поисках места, где оно было бы не так плотно подоткано под неё. Наконец, нахожу – в ногах, просовываю туда руку, приподнимаю вверх край одеяла, а вслед за ним и край её ночной рубашки. Но так как она лежит на боку, повернувшись спиной ко мне и поджав под себя колени, мне удаётся обнажить только часть её голеней. Пробую пристроиться рядом с ней, но и это не получается: не позволяет её зад, оттопыренный к самому краю чрезмерно узкой кушетки. Тогда я хватаю за бедро и тащу его на себя. Причём с такой силой, что она опрокидывается на спину и сваливается на пол. Не давая ей опомниться, я усаживаюсь рядом с ней, обнимаю за шею, запускаю одну руку под верх рубашки и накрываю ладонью мякоть груди, а другую запускаю под подол рубашки.
Поражённая таким афронтом, Уля в свою очередь пробует сопротивляться, старается схватить меня за кисти рук, вертит из стороны в сторону головой, уклоняясь от поцелуев, но делает это не настолько энергично, чтобы помешать мне.
— Ну ладно, ладно, — наконец произносит она. – Идите к себе… Подождите меня там…
— Где там? – спрашиваю я, не торопясь подниматься с пола и освобождать её от своих объятий.
— Где, где? – нарочито ворчливо говорит Уля. – Куда вы меня давеча приглашали? Уже запамятовали?… Так и про меня завтра же забудете!…
— А ты постарайся запомниться мне… Ладно?
Я целую её, поднимаюсь и протягиваю ей руку. Она берётся за неё, приподнимается, опускает задранный подол, садится на кушетку и — я вижу, как озорно засверкали её глаза, — предлагает:
— А может здесь как-нибудь?
— Здесь и как-нибудьты будешь со своим женихом, — отвечаю я, смеясь. — А со мной давай как…
— Ну да, как с барином, — весело подхватывает она. – А раз с барином, так по-барски!.. Идите и ждите!.. Я сейчас…
Возвратившись в родительскую спальню, я выключаю верхний свет, зажигаю лампу на прикроватной тумбе, раздеваюсь, залезаю под простыни и вытягиваюсь в предвкушении предстоящей встречи. Ждать приходится недолго. Уля стучится в дверь и спрашивает:
— К вам можно, барин?
— Входи, входи! – нетерпеливо отвечаю я, и, выпроставшись из под простыней, протягиваю к ней руки.
Она подходит и, продолжая разыгрывать роль покорной служанки, кланяется и снова спрашивает: