— Пойдем вниз?
Жанна, стиснув зубы, кивнула. В комнате она быстро облачилась в мягкие высокие кожаные сапожки выше колен и лайковые трусики с прорезями. Лия надела что-то похожее на ремни. Они спустились в подвал. Макс оставался подвешенным еще со вчерашнего вечера.
— Привет, красавчик, — проворковала Лия, голова Макса дернулась, она ущипнула его.
— Отойди, — только и сказала Жанна… Она стегала и стегала, кнут свистел, Лия просила остановиться, но она видела дергающееся тело, пока кнут не выпал у нее из рук, и на коленях она судорожно ловила лоно, чтобы помочь Лие вставить туда вибратор…
Вот они сидят сейчас в креслах перед безжизненным Максом и пьют коктейли. Жанна шутит:
— Наверное, ему не до женщин теперь?
— Мы это проверим, — Лия берет шприц и грациозной походкой приближается к Максу. Туго обтягивающие ее ремни скрипят. Макс уже знал, что за уколом ему безумно захочется женщину, он будет бесноваться в жгутах и брызгать спермой на медленно извивающиеся перед ним два женских тела.
— Когда мне говорят: «она женщина!», внутри я улыбаюсь, хотя я не самый страстный поклонник Ким Бэсинджер. Когда мне говорят: «это — секс!», я могу усмехнуться… Этому нельзя научиться, это талант. Но когда мне говорят: «вот любовь», я замираю, словно перед тьмой.
Когда я вижу исполосованного Макса, двух смеющихся женщин с кнутами и добродушного мужчину рядом с ними, я думаю: «Вот страстные поклонники таланта тьмы». Мне легче. Меня не бьют. Я — десерт. Мне не сказали пока и пары слов, меня просто внимательно изучают.
Раз в день, обычно по утрам, приходит эта женщина. Она смутно видит, как она ставит пищу, затем садится на стеклянное судно и писает туда. Это его жидкость, другой ему не дают. Потом она спрашивает: «Ну, куда сегодня?»
— Что с Максом?
— Не волнуйся. Нагнись, — он нагибается и сзади уже не видно возлюбленную плоть…
— Я хочу его видеть! — но она просто усмехается и делает укол. Уходя, она кивает на резиновую куклу, валяющуюся на кровати:
— Смотри, не замучай ее! — ее грациозный зад плавно покачивается за закрывающейся дверью. Этот зад сводит его с ума, стоит перед глазами до вечера, пока он потеет и стонет над размалеванной резиной, и даже когда забывается, он возбужден, ничто не может принести успокоения… Он представляет прошлое лето на даче своего брата под Питером.
Брату 25, и месяц до этого он женился на очаровательной блондинке с потрясающей фигуркой.
В первый же вечер Кэш случайно заглянул в гостиную с темной террасы. Ее юбка была поднята, грудь лежала на столе, а брат, спустив светлые брюки, любил ее при свете камина в меньшее отверстие. Ее губы создавали блаженную улыбку, вдруг он дернулся, она моментально развернулась, схватила его губами, чтобы все вобрать в себя. Ритуал.
Лишь неделю спустя он понял, что это была не случайная сцена. Вечером у всех троих в руках, как обычно, коктейли, на экране грациозное совокупление… Татьяна встает,медленно расстегивает кофточку и сбрасывает ее, ее грудь вздрагивает и колышется, когда она приближается к Сергею. Встав на колени и изогнувшись, она расстегивает его брюки, его член вырывается на свободу, она лижет ствол так, чтобы и это, и ее безупречный зад были хорошо видны… Копна светлых волос поднимается и опускается, брат постанывает, Кэш выходит…
— Мальчик стесняется дрочить при нас, — говорит она и продолжает. Брат стискивает ее голову.
Утром за чаем супруги улыбаются.
— Серж.
— Я слушаю.
— Твоя жена очаровательна. Очаровательно сумасбродна. И я полагаю, что освобожу вас от своего общества немедленно, если она не подтвердит этого и в отношении меня.
Татьяна отвернулась к мужу и улыбнулась.
— Мы это обсудим, — сказал Серж.
— Не буду мешать. — Я встал. Через десять минут он вернулся один.