Мы затащили ее в подвал, когда все уже было готово. Я продел ее связанные руки в петлю и подтянул тело вверх через блок. В ее глазах плескался ужас, ноги мелко дрожали, платье прилипло к телу.
Мы сели в кресла, я плеснул в стаканы «Золотого Кольца», молча выпили.
— Сними с нее платье, макс, — сказал я.
Макс медленно расстегнул три кнопки на груди и стянул платье вниз. Бюстгальтера не было. Мне стало интересно:
— Убери пластырь.
Макс освободил ей губы. Ее ноги оставались полусогнутыми, внутренняя сторона бедра уже ощутила руку Макса. Потом он надавил на лоно, она вскрикнула и прогнулась назад. Макс усмехнулся, погладил ее по щеке. У него уже стоял. Она видела это.
Я все думал, почему она не одела бюстгальтер.
— Кеша, как это, — проговорила она, — почему? Зачем вы так?
Я был вынужден улыбнуться.
— А как? Вы хотели бы, чтобы мы с Максом остались после уроков в классе и сказали вам: «Жанна Павловна, мы решили с вами поразвлечься в этот уик-энд, потому что вы — sex-appeal, вы нас возбуждаете одним своим видом, когда ведете уроки, и когда вы наклоняетесь, и когда вы в короткой юбке, и у вас красивая грудь, и мы знаем, что вы не замужем, но мы, Жанна Павловна, странные ребята, мы странно любим, по-особенному…»?
Капли пота докатились уже до ее груди и теперь спускались в ложбинке. Макс был уже у коробки, а она все еще смотрела на меня. Он быстро рванул сзади ее трусики и с силой воткнул искусственный пенис, уже намазанный вазелином, в ее анус. В ее глазах слезы оставили только изумление.
— Вас еще никто так? — сказал Макс, довольно улыбнувшись и проведя пальцем по ее губам.
Я закуривал, когда она увидела вибромассажер в руке Макса. И она испугалась, что они поймут, если все наступит слишком быстро. Не прошло и минуты, а конвульсии уже сотрясали ее, ноги неприлично страстно сжимали руку Макса под его изумленным взглядом в спокойных глазах Кеши.
— Давай, — сказал я. Макс ударил ее по щеке, потом схватил за волосы и за грудь. Он несильно бил ее по болезненным местам, и она с о страхом почувствовала, что наступают новые сладостные судороги, сок уже стекал по ляжкам, и когда она увидела руку, двигающуюся в джинсах, она погрузилась в вихрь без остатка.
Мы курили. Ее тело лежало на полу, казалось, без чувств. Волосы разметались.
Макс встал и пододвинул еще кресло, затем опустил ее туда, она открыла глаза, ресницы вздрагивали, теперь он привязывал руки ремнями к подлокотникам, широко развел ноги и привязал их к ножкам кресла. Она смотрела на меня.
— Хотите уйти? — поинтересовался я. Она молчала.
Макс ввел оголенный конец телефонного провода ей в вагину, потом сел рядом со мной и взял старый аппарат с ручкой. Жанна вскрикнула, когда он несколько раз крутанул ручку — от неожиданности, было не больно, а щекотно и вызывало такие…
— Сильнее, — сказал я.
Макс стал крутить быстрее, она задвигала тазом, задергалась: — Боже, сумасшедшие… Перестаньте, ну не надо, ну я прошу тебя, Кеша, ой… ох… а… ну я… прошу.
— Что вы хотите сейчас? — крикнул я.
— Ой, не надо…
— Сильнее, Макс.
— А… а… — Она дергалась, извивалась как могла, нестерпимый зуд внизу пугал, что она не вытерпит и скажет.
— Что ты хочешь? Ну! — Макс все крутил.