Однажды к нам на дачу поехал мой двоюродный брат Мишка. Мишке было двадцать лет, он пришел из армии, почти сразу же поступил на подготовительное отделение какого-то института, жил в общежитии и время от времени приезжал к нам в гости. В тот день мы втроём — отец, Мишка и я — долго бродили по окрестностям леса, отцу удалось подстрелить зайца, и вечером он уехал домой, а мы с Мишкой остались на даче ночевать и вернуться в город должны были первой утренней электричкой.
С наступлением темноты делать стало нечего.
— Давай баню протопим, — предложил Мишка.
Рядом с дачным домиком стояла небольшая бревенчатая банька. Мы с Мишкой быстро развели огонь, поддали жару, и банька вскоре превратилась в настоящую парилку.
Раздеваясь, я заметил, как Мишка окинул меня пристальным любопытным взглядом, но значения этому не придал. Будь я постарше или поопытней, я бы, конечно же, задумался и даже смог бы догадаться, что значил этот его как бы примеривающийся, скользящий по мне взгляд… Но тогда, в свои четырнадцать, я — при всей своей внешней браваде — был наивен, абсолютно неопытен и даже в чем-то, в каких-то вопросах, глуп.
— Ну-ка, братишка, нагнись… я тебе спину потру, — сказал Мишка и, легонько взяв меня за плечо, повернул к себе задом.
В его прикосновениях уже чувствовались страсть и нетерпение, но я, ничего не подозревая, доверчиво наклонился и, когда он сказал…
— Ниже… ниже немного… — я, упершись ладонями в низенькую деревянную скамейку, стал перед почти раком.
Этого-то ему и было нужно… Мишка несколько раз провёл мочалкой по моей спине, потом, словно бы невзначай, скользнул мочалкой между моими полураздвинувшимися половинками, снова провёл по спине… видимо, он примеривался… и вдруг, обхватив ладонями мои ягодицы, он раздвинул их в разные стороны — и в ту же секунду я почувствовал, как по образовавшейся между нами ложбинке скользнуло что-то большое и твёрдое… «Ты что?» — хотел спросить я, но не успел даже открыть рот… намыленная залупа Мишкиного члена упёрлась в мою туго сжатую дырочку, Мишка с силой дёрнул меня, прижимая к себе, залупа, раздирая очко, скользнуло вовнутрь, и я, выгибаясь, взвыл от боли. Боль была страшная, режущая — особенно в первые мгновения…
Я застонал и дёрнулся, пытаясь вырваться, но Мишка, подсекая мне руки, рывком повалил меня на живот, на низкую деревянную скамейку, вдавил в меня член еще глубже и, навалившись грудью мне на спину, торопливо и горячо зашептал над самым ухом…
— Ничего, Жека, ничего… потерпи, я быстро…
— Брось… — прохрипел я, — брось, Мишка! Больно…
Он не ответил. Чуть приподняв свой зад, он коротким, мощным толчком вогнал член в меня полностью, до самого основания, еще крепче сдавил меня в своих объятиях и, тяжело дыша, задвигал задом — стал быстро и судорожно мять распростёртое на скамейке моё голое тело… От сильной, теперь уже тупой и нестерпимой боли я почувствовал, как медленно начинает темнеть в глазах и лицо покрывается холодным потом. Казалось, огромный Мишкин член, пронизывая меня насквозь, своей горячей и твёрдой головкой доходит мне до гортани…
— Больно мне, Мишка… — прошептал я из последних сил, кусая губы.
Мишка не отозвался. Вывернув голову и тяжело, прерывисто сопя, он целовал меня в шею, не прекращая вбивать в меня свой твердый, как скалка, горячий член…
Очнулся я оттого, что кто-то плеснул на меня холодную воду. Я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Мишку.
— Что это ты, братишка, такой слабенький? — он, довольно улыбаясь, похлопал ладонью мои ягодицы.
Боли никакой не было, только сильно жгло в заднепроходном отверстии… Видя, что я очнулся, Мишка выпрямился, и я увидел его толстый, тяжело свисающий вниз длинный член с обнаженной тёмно-красной головкой.
— Зачем ты со мной… так… — растерянно, еще не веря до конца, что это случилось, прошептал я, глядя, как завороженный, на Мишкин член.
Словно откуда-то издалека, ко мне медленно приходило осознание, что… да, вот здесь… сейчас… меня только что выебали… причем, самым банальным образом — в жопу… и сделал это двоюродный брат… Мишка…
— Как — так? — Мишка сел передо мной на корточки.
— Так… — я запнулся, не зная, как ответить, — как… как пидарас…
— Господи! слово-то какое… — Мишка весело засмеялся. — Вставай, давай домываться… — он плеснул из ковша на раскалённую докрасна стенку печки-буржуйки воду, и от печки, шипя, поднялся клуб пара. — Подумаешь, дел-то… в попку ему разок заехали… вставай!
Мы с Мишкой домылись, причем, я старался не поворачиваться к Мишке задом, и молча прошли в домик. Он пытался со мной заговаривать, что-то спрашивал, но я смотрел на него так, как будто он был инопланетянином. «Он пидарас… он меня выебал… выебал меня… пидарас… выебал…» — вертелась в моей голове одна и та же мысль.
Спать я постелил себе на тахте, Мишка разложил себе кресло… Он вскоре уснул… во всяком случае, стал размеренно посапывать, а я лежал и думал, кто я теперь… Ясно было одно… меня выебал в жопу мой двоюродный брат, трахнул меня, натянул, словно молоденького петушка, в очко… одним словом, отпидарасил меня… и — что дальше?.. Кто я теперь?.. И — что теперь?.. Сунув руку себе в трусы, я осторожно щупал пальцем между разведёнными ногами, трогал туго сжатую дырочку, словно там мог быть ответ на мои вопросы… А ночью я проснулся оттого, что кто-то меня тихо, осторожно лапал за член и яйца. Мысль, что Мишка опять может сделать мне больно, пришла мгновенно, я испуганно дёрнулся, и в ту же секунду до меня донёсся в темноте горячий Мишкин шепот…