нее. И знаешь, я не против, если только это не причинит вреда Линде.
Джон сидел неподвижно, в то время как Барбара произносила свою пламенную тираду.
— Что ж, Барбара, похоже, я не могу убедить тебя в своем обещании, так что, давай просто подождем и посмотрим, чем все это закончится.
Он вздохнул и встал со стула, чтобы подойти к ее кровати.
— Мне необходимо слегка надавить на твои раны, чтобы посмотреть, каков прогресс. Я хочу, чтобы ты описала дискомфорт по шкале от одного до десяти, где десять — самая серьезная боль.
Пока он исследовал каждую точку, Барбара соотносила ее с числовым значением. Закончив, он сказал, что еще одного дня постельного режима должно хватить, после чего она сможет совершать ограниченные походы вниз.
— Я почти боюсь спускаться, — пошутила Барбара.
Джон поддразнил в ответ:
— Я не так уж плох!
Он встал, чтобы выйти, и пожелал ей спокойной ночи. Когда Барбара готовилась ко сну, мысль о потере дома вновь поселилась в ее голове. Возможно, ей следует просто лелеять каждый оставшийся день, проведенный здесь, подумала она, закрывая глаза.
***
— Итак, мам, ты готова?
Барбара оглядела весь нижний этаж: несмотря на весь шум, что Джон Дюпре производил в течение целой недели, он определенно не выглядел так, будто что-то изменилось. Линда подошла к стене, где находился бездействоваший ранее диммерный выключатель, потянулась и включила его. Внезапно комната озарилась искрящимся светом хрустальной люстры, которую Барбара в последний раз видела работающей, когда ребенком навещала бабушку с дедушкой. Вид комнаты, освещенной прекрасным светом, начал пробуждать приятные воспоминания о гораздо более простых временах.
Барбара обошла комнату вокруг, все время глядя на люстру и прикрывая рот руками. Она вспомнила, как бабушка с дедушкой говорили ей, что в ней испортилась электропроводка, когда однажды она пришла, и та не работала. Все эти годы она висела на потолке бессильная, но величественная.
Когда ее родители переехали в дом, ее отец получил смету на ремонт, и было сочтено слишком дорогим сдирать штукатурку и заменять неработающую скрытую проводку, а затем заново штукатурить и красить комнату.
— Тебе нравится, мама? Мистер Дюпре протянул к светильнику новый электрический кабель, чтобы не повредить стену. Затем мы сняли хрустальные подвески и замочили их в белом уксусе. Смотри, как сверкает вся комната! — воскликнула Линда. — Он сказал, что заменил реостат, который управляет диммером, чтобы можно было менять интенсивность света. А теперь посмотри на пол, помнишь, как на дереве были все эти пятна потертостей? Мистер Дюпре взял напрокат шлифовальный станок и отшлифовал весь первый этаж, а затем заново покрасил пол. Я была удивлена, что ты так ничего и не унюхала!
Теперь, когда Линда обратила на это ее внимание, Барбара посмотрела на чистый, равномерно покрашенный и отлакированный пол, в котором отражалась люстра. Она подумала, сколько труда ушло на то, чтобы сделать пол таким красивым.
Это не остановило Линду:
— Иди сюда, мама. Помнишь, как заклинило эти застекленные двери? — Линда без труда открыла их. — Мистер Дюпре сказал, что за эти годы дом осел, что и заклинило их. Он снял их и сказал, что снова сделает проем «квадратным», что бы это ни значило. Во всяком случае, теперь они работают, и нам не нужно ходить вокруг, чтобы добраться до этих комнат!
— А теперь иди сюда, — скомандовала Линда, ведя ее к тому, что когда-то было лестницей в подвал.
— Будь осторожна, Линда, не упади! — крикнула Барбара, чтобы та отошла подальше от подвала.
Вместо этого Линда беспечно спустилась по новой лестнице.
— Я тут нашла самые точные сведения о нашей семье! Только подумать, они были здесь все это время, а мы об этом и не знали!
Барбара должна была признать, что поражена переменами, не изменившими эстетику дома. Она с нетерпением ждала возможности присоединиться к дочери в исследовательской экспедиции в подвал, но к этому моменту она была на ногах уже достаточно долго, чтобы те начали беспокоить ее, и она сказала об этом Линде. Линда ответила, что они могут отдохнуть на крыльце, где в переднем дворе работал мистер Дюпре.
Линда вывела ее на крыльцо, где Джон Дюпре без рубашки размахивал тяжелой кувалдой, разбивая оставшийся кирпичный фундамент того, что когда-то было кованой оградой дома. Вандалы два Хеллоуина назад обнаружили ржавый хрупкий забор с крошащимися кирпичами и раствором и вырвали его из фундамента.
Барбара и Ричард получили смету на замену забора, но страховое агентство домовладельцев отказалось от ценника в тридцать тысяч долларов. Ричард согласился на четыре тысячи, и забор был убран.
— Мистер Дюпре собирается заменить забор. Он сказал, что сделает шаблон и вырежет по нему предварительно откованное железо со скосом там, где соединяются железные стержни, затем сварит стержни, отшлифует острые края и покрасит секции черной эмалью. Он сказал, что нам требуется решить, какое украшение мы хотим на верхушке вертикальных стержней.
Барбара продолжала восхищаться телосложением Джона Дюпре, пока тот работал. Его тело напомнило ей все старые плакаты Брюса Ли о кунг-фу, столько взрывной силы было в худом жилистом теле. Она нахмурилась, заметив три шрама в форме паутины, портивших его бледно-белый торс.
«Интересно, как это случилось?» — подумала она.
Наконец, он заметил зрительниц и поспешно надел футболку.
— Доброе утро, дамы, — направился он к ним.
— Доброе утро, мистер Дюпре! — ответила Линда. — Я тут показываю маме вашу работу. Садитесь, я принесу вам лимонада! — Когда она ушла на кухню, Джон Дюпре сел на тенистое крыльцо и вытер пот со лба, потом улыбнулся Барбаре и сказал:
— Последний проект.
Когда появилась Линда с кувшином и наполненными кубиками льда стаканами, Джон налил полный стакан и протянул его Барбаре, потом Линде, потом себе. Барбара наблюдала, как Джон с удовольствием потягивает терпкий напиток.
— Я смогу закончить это до праздника.
Это напомнило Барбаре, как близок был Джон к тому, чтобы превратиться в отшельника.
— Мистер Дюпре, почему вы прячетесь во время празднования четвертого июля? — спросила Линда.
Барбара была поражена тем, как Джон, когда Линда задала этот вопрос, казалось, постарел на тридцать лет. Невероятная печаль и боль заиграли на его лице. Он молчал, и Барбара подумала, что он не будет отвечать на вопрос.
— Мисс Линда… сегодня я не готов сказать тебе это.
Непринужденный соседский разговор завис в неловком молчании, и Джон Дюпре, извинившись, направился к своему дому.
— Я не хотела его расстраивать, мама! — воскликнула Линда.
— Все в порядке, детка, позже ты сможешь извиниться перед ним.
На самом деле они не видели его до конца недели. Словно нарочно, в доме Барбары появилось историческое общество Уоррентона и начало украшать его к празднику. Барбару так и подмывало последовать примеру Джона Дюпре, но в последнюю минуту она склонилась перед Обществом. «Так неудобно отказывать им в самый последний момент, я могу потерять мужество», — подумала Барбара.
Затем наступило четвертое, и опять дом Джона Дюпре стоял молчаливый и безмолвный, в то время как нация праздновала свой день рождения. Члены Общества явились в полном составе, чтобы воспользоваться гостеприимством Барбары и Линды. Барбара суетилась вокруг, пытаясь удовлетворить просьбу одной из пожилых дам о подушке, чтобы подложить ей под спину, когда она буквально столкнулась с Ричардом Ловеттом.
Ошеломленная Барбара спросила:
— Ричард, что ты здесь делаешь?
— Раз уж ты натравила на меня свою адвокатскую контору, — прорычал он, — я решил взять с собой свою невесту, чтобы посмотреть дом, в котором она будет жить! Ким, это — моя сука-жена Линда!
Брюнетка с самодовольной улыбкой подошла к Ричарду и небрежно обняла его. Барбара узнала в ней женщину, что весело …