и умудрялись вести наши обычные разговоры, за исключением того, что держались подальше от маленьких кокетливых сексуальных намеков, которые мы регулярно использовали. Бонни, конечно, ясно дала понять, что она доступна для меня, но я продолжал сопротивляться, боясь сообщения, которое это пошлет ей, и того, как это заставит меня чувствовать. Естественно, именно мои чувства управляли моим мыслительным процессом. Как я буду чувствовать себя, идя на работу каждый день, зная, что происходит или, по крайней мере, может произойти? Её зарплата фармацевта и моя, как менеджера проекта «Альфа Логистикс», давали нам очень хорошую жизнь, и она была более чем способна сама себя содержать. Но она была моей женой, и кто-то другой имел её, и делал это лучше, чем я, очевидно. Мог ли я терпеть это на любом уровне, даже если я любил её и был уверен, что она любит меня и всегда вернётся ко мне? Это был вопрос, на который мне было надо ответить, и он не выходил у меня из головы.
К понедельнику, как мне казалось, я принял решение, как действовать дальше. Я отправил Бонни сообщение о том, что мы обсудим это сегодня вечером. Я сказал ей, чтобы она не готовила, потому что я собираюсь остановиться в нашем любимом итальянском ресторане, чтобы немного поесть.
Я подождал до конца ужина, чтобы мы могли сосредоточиться на разговоре. Мы оба нервничали и были на грани того, что должно было произойти. Она, без сомнения, беспокоилась, что я просто подам на развод, и я нервничал, представляя компромисс, который предложу.
О да, я нашел компромисс. Это ни в коем случае не было идеально, но это было лучшее, что я мог придумать. Спасёт ли это брак в долгосрочной перспективе? Честно говоря, я сомневался в этом, но это был единственный способ заглянуть в будущее, который одновременно допускал такую возможность и давал мне шанс сохранить часть моего самоуважения. Как она сказала, развод — это постоянное решение, и я был готов, по крайней мере, посмотреть, что можно сделать.
Она налила себе бокал вина, а я налил воды. Мы прошли в гостиную и сели на диванчик, Бонни сидела справа от меня.
— Я надеюсь на хорошие новости, Генри.
— Я тоже. Я очень тщательно обдумал то, что ты сказала, и мне больно и обидно, что ты не пришла ко мне со своими проблемами. Мы женаты уже 22 года и вместе 24 года, и я надеялся, что мы сможем поговорить о чём угодно, даже о чём-то столь потенциально обидном, как это. Но в то же время я понимаю, как трудно было поднять эту тему.
— Прости, что не пришла к тебе. Оглядываясь назад, я понимаю, что выбрала лёгкий путь, просто пытаясь решить проблему самостоятельно. Я должна была верить, что мы сможем прийти к решению вместе. Пойми, однако, что всё это время я пыталась что-то придумать, но ничего не вышло. Я бы с радостью остановилась, если бы могла придумать какую-нибудь альтернативу.
— Я уверен, что это правда, но мы можем иметь дело только с тем, что есть, а не с тем, что должно было быть или что мы хотели бы, чтобы произошло. Итак, вот что я предлагаю: пока ты продолжаешь принимать те же меры предосторожности, что и до сих пор, я не буду возражать против всего этого. Я люблю тебя, Бонни, и люблю с самого начала. Я хочу, чтобы ты была счастлива и удовлетворена, поэтому я готов сделать этот шаг в знак признания этого факта
— И… ты не собираешься разводиться со мной?
— Я не могу давать никаких долгосрочных обещаний, но не думаю, что в этом будет необходимость, по крайней мере сейчас.
Бонни вскочила на ноги и широко улыбнулась. У неё в голове было то, чего она хотела: любящий муж дома и любовник на стороне, чтобы позаботиться о её дополнительных потребностях. Она обняла меня и крепко поцеловала, прежде чем я успел продолжить.
— Я так люблю тебя, детка. Позволь мне уложить тебя в постель и показать, как я ценю то, что ты делаешь.
Я положил руки ей на плечи и мягко оттолкнул от себя.
— Мы еще не закончили, Бонни. Пожалуйста, сядь.
Она слегка нахмурилась, теперь уже гадая, что будет дальше, хотя я подозреваю, что она не ожидала, что мои слова пойдут в таком направлении.
— Как и при любом компромиссе, ни одна из сторон не получает всего, чего хочет. Очевидно, я пошёл на компромисс по двум основным пунктам, но у меня есть некоторые… свои требования. Ты можешь отказаться от них, но это будет означать, что я просто продолжу развод. Понятно? — Она кивнула. — Как только ты покончишь с потребностью в других мужчинах, ты дашь мне знать, после чего мы с тобой возобновим заниматься сексом.
— Что значит «возобновм»? Это означает, что в какой-то момент мы остановимся?
— Уже сейчас. В дальнейшем любая близость между нами будет ограничена поцелуями и объятиями, и, возможно, ручными работами для меня и пальцами для тебя. Больше никаких оральных или половых сношений.
— Но я не хочу этого, Генри! Я думаю, мне ясно, что то, что мы делаем, важно для меня, и мне это тоже нужно.
— Да, и еще ты ясно дала понять, что твой дружок для тебя важнее, по крайней мере сейчас, чем наш брак. Ты была готова позволить мне развестись с тобой, лишь бы не отказываться от своего маленького побочного проекта.
— Я просто пыталась выразить, как это важно для моего благополучия, но вы оба мне нужны.
— И ты получишь нас обоих, но с ограничениями. Опять же, ты можешь отказаться, и мы можем подать на развод. Всё зависит от тебя.
Выражение, менявшееся на её лице, отражало мыслительный процесс, который она явно переживала, и я видел, как она наконец смирилась с тем фактом, что у неё нет выбора.
— Тогда я, пожалуй, соглашусь, но под протестом. И не только для меня, дорогой. Я знаю, что ты не нуждаешься в этом, как в молодости, но у тебя всё ещё есть потребности, и мне не нравится, что ты страдаешь от необходимости обходиться без них.
Слова, которые я произнёс затем, поразили её, как нож в сердце.
— А кто сказал, что я буду обходиться?
— Что… о чём ты говоришь?
— Только то, что я сказал. Я не собираюсь хранить целомудрие, пока ты работаешь над этим.
— Генри, я определенно не в порядке с этим. Весь смысл того, что я делаю, заключается в том, что мне нужно больше, но ты сам сказал, что я полностью удовлетворяю тебя. Я не понимаю, почему ты перестал заниматься любовью со мной, своей женой, чтобы найти её где-то ещё.
— Опять же, если эти условия неприемлемы, мы можем приступить к оформлению документов. — Ты можешь хотя бы объяснить мне? Я не понимаю — У меня есть две причины: Во-первых, у меня нет желания подвергать себя каким бы то ни было болезням… — Они совершенно чистые, Генри! Я настаиваю на проверке здоровья, прежде чем я… Ну, прежде… — И как часто они должны его предоставлять, или ты предполагаешь, что эти молодые, здоровые мужчины двадцати с чем-то лет ограничивают себя твоими чарами пару раз в неделю?
У неё не было ответа на этот вопрос, что означало, что я был прав насчёт того, что она получала гарантию только один раз в начале.
Я продолжил: — Вот именно. Поэтому я бы посоветовал тебе как можно скорее обратиться в клинику. У меня уже назначена встреча на завтра. А вторая причина в том, что ты уже дала мне понять, что я не могу сравниться с этими молодыми парнями, и у меня нет никакого желания постоянно подвергать себя сравнению.
— Я никогда этого не делала и никогда не сделаю.
— Возможно, не сознательно, но ты сама сказала, что после того, как была с Даррином в первый раз, ты остро осознала, насколько эффективным он был и, напротив, насколько неэффективным я был только предыдущей ночью. Я не обязательно предполагаю, что ты сделала сознательное сравнение, но ты, безусловно, знала об этом. Но в любом случае теперь это обо мне. Мне не хочется думать, ведь я уже знаю, что оставляю тебя неудовлетворённой к тому времени, когда мы заканчиваем. Я просто не нуждаюсь в постоянном падении моей уверенности, даже если это полностью в моем собственном уме. Даже если ты не думаешь, как плохо …