— Конечно, в семь лет уже стесняется, — сказала Оля.
— Ничего, привыкнет, — усмехнулась медсестра.
Я вздрогнул, почувствовав, как тряпочка углубилась мне в дырочку. Посвятив ей чуть ли не полдминуты, Надя обошла меня спереди.
— А теперь вытрем писюнчик, — сказала она.
Надя бесцеремонно приподняла мою письку и легонько потрясла ей над горшком.
— Тебя не учили, что надо всегда встряхивать писюнчик после того, как сходил по-маленькому? –спросила меня медсестра, вытирая мне письку мокрой тряпочкой.
— Я своему всегда хорошенько встряхиваю, — сказала Оля, — У мальчиков обычно столько в писюнчике остается после того, как ходят на горшок.
— Ага, — согласилась Вика, — У моего Саши, если не встряхнуть после горшка писюньку, обычно появляется на штанишках мокрое пятно.
Медсестра молча кинула мне колготки, которые я тут женачал неуклюже натягивать.
— Как хорошо покакал, — сказала Надя, отправившись с моим горшком в ванную.
Одев колготки, я улегся на свою кровать, по-прежнему в шоке от прилюдного высаживани я на горшок. «Неужели мне теперь придется постоянно пользоваться горшком?» — подумал я, еле сдерживаясь, чтобы не зареветь от обиды.
Разумеется, после первого горшочного опыта я больше не просился у медсестр ни по-маленькому, ни по-большому. Впрочем, они вовсе не собирались этого ждать – сами чуть ли не каждые полчаса подсовывали мне горшок. Понимая, что мне не разрешат ходить в нормальный туалет, я попытался отнести горшок в ванную, чтобы не писать у всех на виду, но Ира вернула меня в главную комнату, заявив, чтобы я все делал там, как остальные малыши. Было ужасно обидно, как со мной обращались в этой палате. Впрочем всё, что эти мамы с медсестрами обо мне знали — это два мокрых конфуза. Поэтому и обращение было соответствующим.
Мне ничего не оставалось, как писать и какать в горшок у всех на виду – стараясь не обращать внимания на ехидные комментарии медсестер и мам. Не говоря уже о совсем юных практикантках, которые повадились ходить в палату после обеда. Было такое впечатление, что они специально приходили посмотреть на меня. Еще бы – семилетний ребёнок в палате для малышей. Одна обнаглела до такой степени, что когда ей рассказали, что мне вместе с ясельными малышами приходится пользоваться детским горшком, она специально попросила Иру заставить меня туда пописать.
Вечером пришла мама. Увидев, что она принесла несколько пар трусов и трико, я тут же переоделся, избавившись от ненавистных колготок.
— Откуда у тебя эти колготки? – удивилась мама.
Я смущенно промолчал. Объяснять маме происхождение салатовых девчоночьих колготок мне совсем не хотелось.
— Дима полтора года назад перестал колготки носить, — улыбнулась мама, — Сразу, как пошел в школу.
— Понятия не имею, откуда у него эти колготки, — пожала плечами Ира, аккуратно складывая салатовые колготки, — Его к нам в них привели.
— Три пары трусов думаю хватит, — сказала Надя, взяв у мамы стопку одежды.
— Не знаю, — усмехнулась Ира, — Он же их постоянно мочит.
— Дома у Димы ничего подобного с трехлетнего возраста не было, — сказала мама.
— У детей постарше, как Ваш, это не такая уж и редкость, — заметила Надя, — Особенно в больнице.
— Ага, многие в больнице писаются, — сказала Ира, — Резкая смена обстановки, стресс…
— Вы только не волнуйтесь, — обратилась к маме Надя, — Мы постараемся подобных вещей больше не допускать.
— Мы следим, чтобы каждый ребенок вовремя ходил по-маленькому и по-большому, — добавила Ира.