слезы. — Люди, которые относятся к ней намного лучше, чем ты. Люди, которые любят ее и дорожат ею, но вместо этого она нацелилась на тебя.
И тут до меня внезапно дошло. Все с Клэр встало на свои места. Она не просто злилась на меня, за то что я причинил боль ее подруге, она меня ревновала. Я посмотрел ей в глаза, понимая, что Клэр тоже больно. Может быть хуже, чем любому из нас.
— Это Тами, не так ли? Это она — большая безответная любовь, о которой ты рассказывала мне прошлой ночью. Это — твоя соседка по комнате.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — отрезала она.
Но я знал. В ее глазах внезапно возник отчаянный страх, когда я поднял этот вопрос. Страх быть застуканной.
— Клэр, мне так жаль. Я не понял. Она знает?
Она продолжала злобно смотреть на меня. Но затем, совсем немного, ее плечи ссутулились, и внезапно из нее вышел пар. Лицо Клэр осунулось, и она только покачала головой. Она сдерживала приливную волну тайны бог знает как долго, и давление, наконец, сокрушило ее.
Вернулись слезы, на этот раз более свободные, и Клэр упала на одну из неиспользованных стиральных машин, отчаянно пытаясь удерживать в себе рыдания. Я сел рядом с ней, и когда успокаивающе обнял ее рукой за плечи, она не отодвинулась.
Между ее судорожными вздохами, спотыкаясь, выплескивались слова:
— Она — лучшее, что когда-либо случалась со мной. Она — лучшее за всю мою жизнь. Мы все делаем вместе! Если бы я сказала ей, это просто напугало бы ее.
— Как долго вы двое были подругами?
— Менее чем год, но… но я никогда не чувствовала такого ни к кому раньше. Это так здорово, но это ТАК ранит.
Я крепко обнял ее, сжав в своих объятиях.
— Она вообще знает, что ты — гей?
Клэр снова покачала головой.
— Послушай, — успокаивающе прошептал я, — в наших обстоятельствах я, наверное, — последний человек в мире, от которого ты даже подумала бы получить совет по отношениям, но ты должна ей сказать. Если она — действительно твоя подруга, то выиграет, не отталкивая тебя. Ты должна ей доверять, чтобы поступить правильно.
— Что, если все изменится?
— Конечно, все изменится. От «я люблю тебя» назад пути уже нет. Но посмотри на то, что с тобой происходит. Это разрывает тебя изнутри, и будет только хуже.
После еще нескольких глубоких вдохов, Клэр, наконец, собралась и освободилась из моих рук, извиняясь за мокрые пятна, которые ее слезы оставили на моей рубашке. Она пристально посмотрела мне в глаза и смогла изогнуть губы в горько-сладкую кривую улыбку:
— Я тебя не понимаю, Майкл. Ты — тупой мудак и одновременно — очень хороший парень.
— Мне очень жаль, что я причинил ей боль. И я действительно, ОЧЕНЬ хотел бы дружить с вами обеими.
— Пожалуйста, ничего не говори Тами.
— Эй, я и не собирался.
Это, казалось, ее успокоило, и в течение следующих сорока пяти минут мы довольно дружелюбно вдвоем ждали наше белье. Мы болтали ни о чем особенно важном, просто по-дружески. Никто из нас не упоминал Тами.
Когда Клэр начала выкладывать свою одежду из сушилки, я увидел несколько пар скудных маленьких стрингов и штанишек всех форм и размеров.
— Тебя как-то очаровало мое нижнее белье? — поддразнила она.
Я только пожал плечами, подковырнув:
— Честно говоря, я стараюсь не думать о том, как оно выглядят, когда ты его носишь.
Она закатила глаза.
***
Вернувшись в свою квартиру, я увидел, что пропустил приглашение Сони к видеочату. Она хотела поговорить со мной! Молясь о том, чтобы меня ожидали хорошие новости, а не плохие, я нажал кнопку «Ответить» и подождал, пока ее лицо не появится на мониторе моего компьютера. Когда это наконец-то произошло, о боже, она выглядела прекрасно. Она только что вернулась с пробежки, все еще растрепанная. Крошечная полоска незагорелой кожи пересекала ее милый маленький носик. Соня была нокаутом, когда одевалась, но было что-то восхитительное и в том, как она выглядела, когда у нее был потный беспорядок, который просто растапливал мое сердце.
— Ты — просто загляденье, — сказал я.
— Ты — идиот, — ответила она.
— Да, это правда.
Затем она чуть-чуть улыбнулась мне, и весь мой мир зажегся как рождественская елка.
— Я скучала по разговору с тобой, — вздохнула она.
Я излил ей свое сердце, рассказав все о миллионах вещей, которые хотел сказать за последние пять дней, чтобы убедиться, что она знает, что является абсолютной, неоспоримой любовью моей жизни.
— Хорошо-хорошо! — наконец рассмеялась она, положив конец моей сентиментальной ахинее. — Послушай, если это действительно было слегка безобидное дуракаваляние, и пока ты не привык целовать других девушек за моей спиной, я прощаю тебя.
— Спасибо! Когда ты приедешь сюда, я обещаю, что буду сидеть с тобой и смотреть дюжину этих дерьмовых старых романтических комедий, которые ты любишь. Подряд.
Красивые губы Сони свернулись в зловещую улыбку.
— На самом деле, если ты действительно хочешь это сделать со мной, сними свои штаны.
— Да?
— Просто заткнись и сделай это, — приказала она, — я всю неделю была очень возбуждена.
Я был лишь очень рад угодить. Расположившись перед камерой, чтобы дать ей наилучший обзор, я медленно расстегнул ремень, а потом джинсы. Затем, не нуждаясь в подсказках, я, дразнясь, выскользнул из боксеров и погладил свой член, пока он не стало для нее приятным и твердым.
Мы оба любили устраивать шоу.
Соня поаплодировала в знак благодарности, ее щеки стали розовыми от желания при виде моего обнаженного члена.
— О, по нему я тоже скучала, — хихикнула она.
— Разве тебе не будет удобнее без всей этой потной тренировочной одежды? — спросил я.
В ответ Соня быстро сняла с себя рубашку и ужасно утягивающий бюстгальтер для бега, позволяя своим большим, мягким сиськам свободно закачаться. Мой член слегка дернулся при этом виде.
— О да, нам надо делать это чаще, — простонал я, нажимая кнопку «запись» на видеоплеере.
Изображение на экране показывало Соню только от груди вверх, но по движению ее руки стало ясно, что она уже начала играть с собой внизу. Она прикусила губу и вздохнула от удовольствия.
— Ты записываешь? — спросила она.
— Конечно, а ты?
— Естественно!
Член в моей руке дернулся еще сильнее.
— Я хочу… я хочу, чтобы ты рассказал мне, как она выглядит, — простонала она.
— Кто?
— Девушка, с которой ты лизался. Держу пари, она была очень сексуальной.
Теперь Соня терла сильнее, ее дыхание было тяжелым и возбужденным. Это был довольно неловкий вопрос, и я, честно говоря, не мог понять, что у нее на уме, но все равно решил над ней пошутить:
— Она — одна из самых горячих цыпочек, которых я когда-либо видел. Восхитительное лицо, длинные черные волосы, сиськи…
— Даже больше, чем у меня?
— Намного больше.
— О, держу пари, она набросилась на тебя. Целовала тебя, щупала, терла эти огромные сиськи о твое лицо. Держу пари, ты наслаждался каждой секундой этого.
— Нет, это не так…
— Заткнись, — выдохнула Соня, продолжая рассказ. — Могу поспорить, что ты стянул с нее блузку и сосал ее соски так, будто от этого зависела твоя жизнь. Потом она сунула руку в твое нижнее белье и гладила твой член, пока ты не стал таким твердым, что больше не мог этого выносить.
Грязные разговоры действительно помогли Соне. Я смотрел на изображение на моем компьютере, когда она подняла свободную руку к своим красиво возбужденным соскам и потянула их. Мой кулак охотно сжал мой член и продолжал поглаживать его, в то время как она продолжала:
— Еще держу пари, что ты наклонил ее к дивану, сорвал с нее все ее распутное нижнее белье и медленно погрузил в ее щель каждый сантиметр своего члена. Как ты себя чувствовал? Какой она была мокрой? Каково было чувствовать, как ее попа толкается тебе навстречу, когда ты достиг дна? Ты хватал …