Как-то вдруг оказалось, что это увлечение связывает их — и целую неделю они проговорили о Ботвиннике, защитах и гамбитах, радуясь возможности общаться без пикировки, «взаправду». В игре они не уступали друг другу, выигрывая с переменным успехом, — но Валере почему-то казалось, что он сильнее, и он взялся за шахматную литературу. Даже учебу забросил…
Однажды случилось то, без чего не было бы всей истории. А именно – Валера опоздал на свидание с Лизой. Сломался автобус, не удалось втиснуться в следующий — и Валера явился на полчаса позже…
Тем временем к ожидающей Лизе пристали хулиганы. Она с грехом пополам отшила их — но ее успели облить потоками словесной грязи; к тому же зарядил дождик – зябкий, унылый, как мигрень.
Когда Валера появился – Лиза была продрогшей, мокрой и колючей. В него немедленно впились десятки колкостей; Валера парировал, Лиза не отступала – и вскоре они пикировались вновь, как дуэлянты, не замечая ни переполненного автобуса, ни дождя. Дуэль разгоралась; обоими овладел злой азарт. Валера чувствовал в себе настоящее бешенство — он и обожал, и ненавидел «эту мокрую лисицу» (как он назвал ее про себя)…
Они чувствовали, что их несет какая-то волна – и не могли остановиться. В глубине души Лиза простила Валеру и стыдилась своего тона, но вихрь азартного карнавала тащил ее за собой все дальше, в мутное никуда, — это было увлекательно и страшно, и она не могла противиться ему. Милая, мягкая Лиза никогда еще не играла в такие игры; она не узнавала себя — в нее словно вселился бес-задира…
…Добрались к Валере (он снимал «крысятник» — хрущобу-однокомнатку) — тут же сели за игру; Лиза и здесь не удержалась от колкостей:
— Ну что, мокрый ферзь, сыграем? Или ты король?
Эта невинная колючка уколола, как ланцет хирурга, в нервный узел. Валера вскочил — и тут же сел, криво усмехнувшись. Помолчав — сказал:
— Просто так играть – нет резону. На что сыграем?
— А тебе, значит, непременно хочется заработать?
— Почему заработать? Разве играют только на деньги?
— А на что еще? На сигареты? Я никогда не курила и никогда не буду курить.
— Нет, не только. Еще играют… – Валера почувствовал дрожь от своей идеи, драгоценной и ужасной, — еще играют на желания. Называется – «фанты».
— Ого! И что же мы будем желать?
— Все что угодно.
— Все?
— ВСЕ.
— Ну-у… Лиза тоже чувствовала азарт, толкавший ее неизвестно куда, — просто так желать неинтересно. Однократно – раз, и выполнил. Нет, если уж желать – то на какой-то срок. На день, например.
— День рабства?
— Ну да.
— Только — уклоняться от выполнения нельзя. Священный закон игры…
— Да знаю я. Давай играть!
— И что – уговор?
— Уговор, уговор. Давай!..
…Они решили, что их настроение не терпит долгих размышлений, и выбрали блиц-партию. Валера чувствовал в себе кипящий азарт, который отдался вдруг необыкновенной ясностью в голове, — возбуждение форсировало мысль, заострило внимание, и Валера видел себя молниеносным, кипучим, непобедимым. Тысячи разных ходов и комбинаций сверкали у него в голове, и он управлял ими, как фигурами на доске.