моя психика была не в состоянии следить за делом. Я разговаривал с детьми по телефону так часто, как только мог, и вскоре они поняли, что я не хочу слышать никаких новостей об их матери.
Я знал, что когда-нибудь Джун, скорее всего, найдет другойго мужчину. Она — красивая женщина, и у нее не будет проблем с поиском другого партнера. Джун действительно писала мне несколько раз, я узнавал ее почерк на конвертах и заставил своего секретаря ставить на них отметку «по этому адресу не живет!» засовывать их в другой конверт и возвращать. Через некоторое время ее письма перестали приходить.
Я получил письмо от моего адвоката, в котором сообщалось, что адвокат моей жены общался с ним. Ее попросили передать сообщение, что если я не готов переписываться или общаться с Джун, то она начнет бракоразводный процесс на основании моего дезертирства. Я ответил, что они должны сообщить об этом адвокату Джун. Я считал, что наш брак закончился с той ночи в отеле Мприотт. Джун стала моей «бывшей женой» с того момента, как легла с Ланслеттом. Я продолжу делать хорошие и адекватные финансовые взносы для нее и моих детей, пока я еще жив. То, что Джун решила сделать с браком, больше меня не беспокоило. От адвоката я больше ничего не слышал о разводе с Джун. Имейте в виду, я получил здоровенный счет от моих законников!
***
Теперь, из-за смерти отца, я вернулся в Англию. Любовь всей моей жизни была в машине где-то позади меня, а я боялся, какова будет моя реакция, если я встречусь с ней лицом к лицу.
Джун, должно быть, спряталась в глубине толпы на кладбище. Я ее не видел, но я знал, что она там, потому что мои дочери каждые несколько минут исчезали, а потом возвращались, чтобы взять меня за руку. Мой отец был популярным человеком на местном уровне, в совете и во всевозможных комитетах и клубах. Поминки должны были пройти в местном отеле, чтобы каждый мог выразить соболезнования семье. Мне было приятно, что мой брат выбрал не Мариотт, а Гранж. Это был тот самый отель, в котором я забронировал номер, я подумал, что так будет для меня удобнее, поскольку я смогу ускользать в свою комнату, когда что-нибудь будет слишком для меня. Смерть отца — это достаточно плохо для большинства людей, но для меня это было присутствие Джун, и оно было для меня настоящей попыткой.
Мой брат был очень внимателен ко мне. Он забронировал две комнаты отдыха; его жена сказала мне, что если мы окажемся перегруженными в одной комнате со всеми людьми, которые там были, то сможем отступить в другую. Но я знаю, что смогу остаться в одной комнате, а Джун — в другой. Некоторые люди подумали бы, что Джун могла остаться в стороне из-за проблем между нами, но с тех пор как умерла моя мать, Джун была фавориткой у моего отца. Она навещала его четыре или пять раз в неделю, и никак не могла не прийти. Вспомнив, я сильно пожадел, что не рассказал папе о своих страхах относительно Джона Ланслетта. Папа мог иметь больше влияния на Джун, чем я.
***
После часа или около выслушивания воспоминаний народна о моем отце я сидел в тихом уголке с двумя моими девочками по одной на каждом колене. Джема, самая младшая, болтала обо всем на свете, задавала вопросы об Австралии и о том, что я там делаю. Элейн говорила очень мало и, казалось, изучала меня. Потом, когда Джема сбежала в туалет, Элейн посмотрела мне в лицо и сказала:
— Я люблю тебя, папочка!
Я улыбнулся ей и только собирался ответить, что я тоже ее люблю, когда она меня опередила:
— А ты меня любишь, папочка?
Я кивнул:
— Конечно, сладкое сердце!
— Ты любишь меня достаточно, чтобы сделать для меня кое-что?
— Я сделаю все для своей любимой дочери. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Нет, ты вначале должен мне пообещать, что сделаешь это?
— Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал, и я обещаю, что сделаю это!
— Провалиться тебе на этом месте?
— Провалиться мне.
— Если ты нарушишь свое обещание, я никогда не буду больше с тобой разговаривать, до конца жизни! Пожалуйста, подожди здесь, я вернусь через минуту.
Элейн побежала в другую комнату. Вернулась Джема, поднялась на мои колени и возобновила тираду вопросов. Минут через десять вернулась Элейн.
— Помни, ты обещал, — сказала она и протянула конверт. — Я хочу, чтобы ты прочитал это сегодня вечером. Ты должен прочитать все это. Завтра ты должен позвонить мне и сказать, что сдержал свое обещание. Если ты не прочитаешь этого, я больше никогда не буду говорить с тобой! И это обещание, которое я тебе даю.
Лицо Элейн было очень серьезным, она быстро поцеловала меня в щеку, затем повернулась и вышла обратно в другую комнату. Чуть позже она вернулась и сказала Джеме, что сейчас они поедут домой.
Джема спросила:
— Папочка, а ты не поедешь?
Я сказал, что ее дом больше не мой, но что скоро я увижусь с ней. Обе девочки поцеловали меня, а Элейн прошептала мне на ухо:
— Помни, ты обещал.
Когда дети ушли вместе с Джун, я на какое-то время смешался с толпой. Внезапно передо мной появился Билл Томпсон. Взгляд, который я бросил на него, должен был обратить его в камень, но он, очевидно, достаточно взял себя в руки, чтобы что-то сказать.
— Боже, мы все очень сожалеем о том, что случилось в Мариотте! Все мы стыдимся того, что так и не увидели, что за зверь этот человек. Он нас всех обманул. Все, что мы можем сказать, это то, что мы сожалеем о том, что произошло между тобой и Джун. Ты знаешь, что у Джун не было…
После того как он упомянул Джун, я повернулся и ушел. Я сказал брату и его жене, что с меня хватит, и на некоторое время ушел в свою комнату.
В комнате я лег на кровать и понял, насколько устал, прибыв в Хитроу этим утром после двадцати с лишним часов полета. Я думаю, что с тех пор как я высыпался, прошло почти сорок часов.
Некоторое время спустя мой брат просунул голову в дверь и сказал, что они едут домой, и что я должен позвонить ему, когда приведу в порядок свои биологические часы.
В три часа ночи меня разбудил один из моих кошмаров. Опять Джун с ним. Я знал, что некоторое время не смогу заснуть, опыт научил меня, что если я опять засну, вернется тот же самый кошмар!
Я встал, чтобы приготовить себе чашку кофе, и увидел на столе письмо Элейн. «Что ж, сейчас такое же хорошее время, как и потом», — подумал я и разорвал конверт. Внутри была записка и еще два конверта. В записке было следующее:
«Дорогой папочка.
Мама отправила тебе эти письма давным-давно, а ты отправил их обратно. Мама сказала, что ты их не читаешь, она очень расстроилась и много плакала. Так же, как она плакала, сразу когда ты ушел.
Мама сказала, что ты не будешь читать письма, потому что очень зол на нее. Мама говорит, что она очень противна тебе и сделала что-то плохое. Она написала письма, чтобы сказать тебе, как ей жаль, что она была противной.
Когда я спросила ее, почему она была тебе противна, мама сказала, что мне всего двенадцать лет, и я слишком молода, чтобы понимать проблемы взрослых.
Мама сказала, что дети просто видят все в черном и белом цвете, они не видят все серые тона между ними. Мама сказала, что когда я стану старше, она позволит мне прочитать письма, и тогда я смогу рассказать тебе о том, что в них. Она говорит, что не думает, что ты когда-нибудь вернешься к нам. Но ты не будешь так зол на нее, если прочитаешь письма.
Я спросила ее, могу ли я прочитать письма сейчас, но она сказала, что я слишком молода, чтобы понять.
Я была очень расстроена, когда ты разозлился на маму и ушел. Мама плачет каждую ночь, и это заставляет меня тоже плакать. Мама сказала, что если ты прочитаешь письма, то не будешь так зол на нее.
Я взяла их, когда она не видела, и прочитала. Мама права, я многого не поняла, поэтому показала их своему другу. Он …