за один или два дня.
Я сказал со сталью в голосе:
— Мы поговорим с вами, когда Джанет будет готова сделать это, и не раньше. Тем временем свяжемся с моим адвокатом. Дело не в том, что я не хочу сотрудничать с вами, ребята, но здоровье и благополучие жены — мой главный приоритет. — Затем с фальшивой озабоченностью добавил: — Будут ли какие-то проблемы с тем, что я с ним сделал?
Коп на секунду задумался и посмотрел на своего напарника, который кивнул в ответ, и сказал:
— Нет, вы просто защищали ее от хищника в своем собственном доме. И вы ударили его только один раз. Это ведь правда, не так ли? — и он бросил на меня пронзительный взгляд.
Было очевидно, что он не думал, что мужчина средних лет может нанести такой большой ущерб своей обувью.
Я сказал, с самым мягким и самым невинным лицом, которое только смог изобразить:
— Я ударил его только один раз. Но ударил так сильно, как только смог. Знаете ли, он был намного больше меня? Я думаю, что это был просто удачный выстрел.
Затем я посмотрел на него с лживой заботой, намазанной на моем лице, и сказал с самой убедительной фальшивой искренностью:
— Я на самом деле не собирался причинять ему такую сильную боль.
Полицейский кивнул и сказал:
— Нет, больше не будет никаких вопросов о его травмах. Он получил то, что заслуживает.
После чего он и его партнер повернулись и ушли. Я почувствовал себя полностью оправданным.
Я опять задремал в своем кресле, ни на секунду не отпуская руки Джанет все время, пока мы разговаривали с полицией.
На самом деле я поспал несколько часов. У меня было ощущение, что персонал больницы приходил и уходил. В какой-то из этих моментов я отпустил руку Джанет.
Проснулся я от света, проникающего сквозь окно палаты. Это было похоже на прекрасное солнечное утро. Я посмотрел в сторону Джанет и увидел, что она не спит, а на ее лице написано страдание и растерянность.
Я встал, налил стакан воды, подошел к кровати и протянул ей. Она взяла его и, опрокинув, проглотила весь стакан.
Ее голос был в панике, когда она спросила:
— Где я? Что случилось?
Я сказал:
— Тссс, любовь моя. Нам нужно многое наверстать.
***
Когда мы с Томом ныряли в Нассау, я чувствовала себя очень странно. Я пробивалась на поверхность. Вода была теплой и кристально чистой. Но когда вынырнула, у меня были самые странные, самые стимулирующие эмоции.
Я не могла примирить эротические ощущения, которые проходили через мое тело, с тем фактом, что нахожусь под водой. Мне почти казалось, что воздух в аквариуме с аквалангом вызывает у меня постоянные оргазмы.
Когда я вынырнула под солнце острова Абако, сцена внезапно подверглась одной из тех дезориентирующих смен камеры, которые вы иногда видите в фильмах.
Я больше не была на Багамах. Я лежала на кровати, подключенная к монитору и с капельницей, вводившей в мою руку раствор. Рядом со мной в кресле лежал Том и спал.
Моими первыми мыслями были озадаченность и странное предчувствие беспокойства. Оно быстро трансформировалось в полнейший дикий ужас. Я не могла понять, что случилось, и что я тут делаю.
Мои страдающие звуки, должно быть, разбудили Тома, потому что он вяло потянулся, а затем сосредоточил взгляд на мне. Я чувствовала себя лежащей на кровати и пыталась определить, где я.
Он встал с беспокойством на лице. Налил и принес мне стакан воды, сказав:
— Вот, выпей это.
Я так хотела пить, что думала, что умру. Поэтому я выхватила стакан из его руки и жадно все проглотила.
В моей голова стучало так, будто я запила бутылку водки галлоном текилы. Я умоляюще посмотрела на него.
Он с любовью улыбнулся и сказал:
— Нам надо многое наверстать.
Я сказала, все еще едва сдерживая панику:
— Где я? Почему я здесь?
Он сказал:
— Сначала позволь мне пригласить медсестру, чтобы проверить тебя, а потом мы сможем поговорить, — с этими словами он вышел из комнаты.
Вскоре он вернулся с женщиной в больничном халате, которая засуетилась вокруг приборов, а затем проверила капельницу, что была воткнута мне в руку.
Она поправила настройку и сказала нам обоим:
— Ваш пульс повышен, что понятно. Это — мягкое болеутоляющее и успокаивающее соединение в физиологическом растворе. Оно успокоит вас. Я чуть увеличила дозу, чтобы помочь вам расслабиться.
Она повернулась к Тому и сказала:
— Вы можете поговорить с ней, если хотите. Но пожалуйста, будьте осторожны. — После чего она сочувственно улыбнулась и вышла из комнаты.
Я посмотрела на него в полной растерянности. Ему надо все объяснить. Он в первую очередь всегда был моим лучшим другом. И я нуждалась в нем, чтобы он прояснил мое состояние.
Он сказал:
— Есть некоторые сложности, которые мне нужно с тобой обсудить.
Увидев мой взгляд полной муки, он поспешно добавил:
— Нет! Это не касается нас с тобой, за исключением того факта, что я здесь в качестве твоего мужа и спутника жизни навсегда.
Я успокоилась, а он продолжил:
— Что ты помнишь из вчерашнего?
Я стала вспоминать. Я вспомнила, как разговаривала с Марси в школе, а также, как была в нашем любимом ресторане с Ребеккой, Шаритой, Марси и Лэнсом. После этого я ничего вспомнить не могла.
Были некоторые вспышки абсолютно необузданного секса, но они должны были быть частью моего бреда. Я сказала:
— Я попала в автомобильную аварию?
Том ответил:
— Я никак не могу приукрашивать то, что собираюсь тебе сказать. Ты достаточно сильна, чтобы это услышать?
Я сказала:
— Мне надо знать, что происходит, и я должна узнать ЭТО прямо сейчас. Что бы то ни было, я могу пройти через это, пока у меня есть ты, чтобы меня любить.
На самом деле он выглядел нехарактерно неуверенным в себе, когда сказал:
— Может быть, это — то место, с которого нужно начинать. Я хочу знать, смогу ли я вернуться домой, и сможем ли мы снова стать мужем и женой? — Мое сердце взлетело от счастья.
Я сказала:
— Конечно, можешь. Я тоже хотела поговорить с тобой об этом. Я чувствую, что достигла взаимопонимания с собой и никогда больше тебя не подведу.
Он сказал:
— Хорошо, это приводит меня к тому, что я должен сказать. Есть одно условие для моего возвращения домой.
Я почувствовал холодок и сказала:
— Зачем какие-то условия? Я полностью отдаюсь тебе. Я скучала по тебе, больше чем ты можешь себе представить, и что я смогу когда-либо выразить.
Он сказал:
— Мое единственное условие — ты меня простишь. Я подвел тебя самым фундаментальным образом, как только муж может подвести свою жену, и мне нужно, чтобы ты сказала мне, что ты меня прощаешь за это.
Я сказала:
— О чем ты говоришь? Это я сбилась с пути. Я подвела ТЕБЯ.
Он сказал:
— Это было тривиально по сравнению с тем, что я сделал с тобой. Я оставил тебя одну, незащищённую, там, в дикой природе. Ты здесь потому, что я не был достаточно сильным мужчиной, чтобы правильно справиться с болью, которую ты причинила мне. И это МОЯ личная слабость уложила тебя в эту кровать.
Я снова запаниковала. Я сказала в отчаянии:
— Ты положил меня сюда. Что ты со мной сделал?
Он сказал:
— Меня не было с тобой, чтобы помешать твоему коллеге Лэнсу Джонсу одурманить тебя и изнасиловать. Вот почему ты здесь. Он положил смесь «изнасилования на свидании» во что-то, что ты ела прошлой ночью, и когда я появился, он пытался на тебя напасть. Этот ублюдок сейчас находится в реанимации, и я искренне надеюсь, что они не спасут его яйца: копы приковали его наручниками к кровати.
Я была в ужасе. Было очевидно, что Том был растерян. Но мужчины не имеют представления о том, что такое личное насилие, что изнасилование делает с женщиной. Я была полностью опустошена этой мыслью. Это была всепоглощающая эмоциональная волна.
У мужчин есть инфантильная …