любовью, он — ее последней и лучшей.
Я встал.
— Карен, тебе не требуется говорить мне, что ты решишь, офис Джеймса сделает все за тебя. — Я оставил ключ от дома на конверте и пошел к входной двери.
— Прощай, Аврил. Прощай, Карен.
***
Не было причин торчать в Олбани. Я отнес свой маленький комплект мебели на склад, загрузил машину и направился на запад. «Куин-Сити», как они его называют, находится на реке, в нем есть холмы и леса, так что, я не переезжал в Канзас или куда-то, где все совсем чужое. Леверетт прожил там несколько лет, а я не был слишком разборчив, поэтому мы быстро нашли для меня квартиру и расставили мою мебель.
Я болтал с Жоржем или с ним и Симоной, по крайней мере, раз в неделю. Они жили в Оттаве, где он был государственным инженером-строителем. Его темперамент был очень похож на мой, и мы хорошо ладили. И все же, я был удивлен его предложению.
— Роб, нам нужно провести Рождество в Монреале, но на следующий день мы вернемся домой. Не хотел бы ты приехать на следующий день после Рождества и остаться до Нового года? У нас есть свободная комната, которую ты сможешь занять. Она небольшая, но мы с Симоной и детьми очень хотели бы, чтобы ты был у нас, и провел время с семьей.
Я онемел. Симона включила громкую связь, чтобы убедить меня.
— Мы знаем, что праздничные дни для тебя будут тяжелыми, Роб. Ты можешь говорить о Карен или нет, как хочешь. В любом случае ты знаешь, ЧТО мы об этом думаем. Пожалуйста, приезжай, Роб.
Ну, я сказал, что буду, и они оба, казалось, этому обрадовались. Я ненадолго задумался, почему, но решил, что это не имеет значения. Это все еще оставляло меня в одиночестве на Рождество, но короткая беседа с Лизой (мы все еще поддерживали связь) напомнила мне, что мы делали на День Благодарения. Я позвонил в местную Армию спасения, и да, им и впрямь требовались добровольцы на Рождество.
Цинциннати — непростое место для незнакомцев, поэтому меня заставили загружать автомобили и фургоны, вместо того чтобы ездить с доставкой. Первые пару часов физический труд чувствовался хорошо, но после этого я начал ощущать свой возраст. Я знал, что этой ночью буду хорошо спать! У нас была довольно хорошая команда, если так можно выразиться. Когда мы прервались на обед и представились, то узнали, что среди нас — вице-президент Проктер энд Гэмбл, нападающий футбольной команды Калифорнийского университета, линейный электромонтер энергетической компании и я, все под командой этой резкой на язык небольшой рыжеволосой девушки. У нее мог быть любой возраст от двадцати пяти до пятидесяти, и какая бы у нее ни была фигура, она была полностью скрыта под ее зимней рабочей одеждой. Она точно знала, как все должно быть сделано, и не раздумывая говорила нам. И единственно достоинство, перевешивающее все недостатки, было в том, что она оказывалась права.
Линейный форвард футбола хотел узнать, почему она должна быть такой жесткой, особенно на Рождество. Разве мы не должны нести утешение, радость и тому подобное? Вице-президент сказал, что ходили слухи о ее темном прошлом, в котором что-то пошло не так, но, похоже, никто больше ничего не знал. Ее, конечно, не спрашивали, особенно когда она выбрала этот момент, чтобы просунуть голову и спросить, почему мы все еще сидим на задницах, в то время как дети ждут своего Рождества?
— Потому что больше мы сидеть ни на чем не можем, — пробормотал линейный электромонтер слишком тихо, чтобы она могла ее услышать. По крайней мере, это то, чего он хотел, но мне показалось, что я увидел, как уголок рта рыжеволосого солдафона дернулся вверх, впрочем, лишь малая его часть.
Когда мы закончили, уже совсем стемнело, и мы устало потянулись ко входной двери, чтобы пожать руку и поздравить с Рождеством парня, руководившего этим заведением. Я пожал руки своим новым друзьям и сказал, что увидимся с ними, будучи слегка удивлен, обнаружив, что на самом деле надеюсь на это, и оказался лицом к лицу с нашим рабовладельцем.
— Ты новенький, не так ли?
— Ага. — В этот момент я хотел принять горячий душ гораздо больше, чем просто поговорить.
— Карли, — она протянула руку.
— Роб.
— Слушай, Роб, я просто хотела сказать спасибо. С тобой было здорово работать. Бывший военный?
— Флотский.
— Я так и думала. Видно, как ты относишься к организации. Послушай, у тебя не будет еще времени заняться волонтерством? Мне и впрямь требуется помощь в организации этого места. Не мог бы ты делать это раз в месяц или около того?
Я на мгновение задумался. Чему это могло помешать? Мне не требовалось планировать время для своей семьи, и я буду отдавать, как говорится. Я согласился, и мы обменялись номерами телефонов.
— С Рождеством, Роб.
— С Рождеством, Карли.
***
Я проследовал согласно своим инструкциям (для меня это — карты: никакого GPS, спасибо) к небольшому дому в довольно тесном жилом районе Оттавы. На вид ему было лет шестьдесят или около того, и он, очевидно, был построен по тому же плану, что и все другие дома в квартале, но был в хорошем, ухоженном состоянии и со вкусом оформлен по сезону. Он выглядел именно так: простой, неприхотливый семейный дом. Когда я вышел из машины и потянулся, то увидел, что передняя штора слегка сдвинулась, и из угла окна исчезло маленькое темноволосое лицо. Я улыбнулся. Сколько времени прошло, с тех пор как кто-нибудь, даже мой кот, смотрел в окно, ожидая моего прибытия?
Я перекинул сумку через плечо и пошел к двери. Она открылась прежде, чем я успел постучать. Все семеро улыбались, как будто на семейном портрете, хотя только днем вернулись из Монреаля. Девочки отнесли мою сумку в запасную спальню, а мальчики показали, где мыть посуду. У всех нас был долгий путь, поэтому мы немного поболтали, поделились домашним рождественским печеньем и легли спать.
На следующее утро я спустился рано, чтобы приготовить кофе. Пока он просачивался сквозь фильтр, я удовлетворенно смотрел в окно на двадцать сантиметров свежевыпавшего снега, который все еще быстро падал. Члены семьи стеклись, привлеченные утренним запахом кофе. Предложение Жоржа отправиться на санную горку в соседнем парке, было принято с радостью. Из подвала были доставлены пара длинных саней и те маленькие круглые санки, что мы называем летающими тарелками. Я помог мальчикам одеться, в то время как Жорж и Симона собирали Жоржетт, и мы поехали.
Крик возбужденных детей приглушался падающим снегом и не нарушал спокойную тишину окрестностей. Стефани пыталась вести себя как взрослая старшая сестра и тусоваться со взрослыми, пока Филипп не влепил в нее метким снежком, и началась игра. На улице не было машин, а сама она превратилась в заснеженную детскую площадку. Мы, трое взрослых, удовлетворенно следовали за ними, а Жоржетта ворковала и бормотала. Я думаю, она пыталась убедить своего отца, что уже достаточно взрослая, чтобы присоединиться к веселью.
Когда по моей щеке скатилась слеза, Симона заметила это.
— Что случилось, Роб?
Я видел сострадание в глазах ее и ее мужа.
— Я был единственным ребенком в семье, — сказал я, дав лишь часть ответа. Они двигались по обе стороны от меня и без слов обнимали меня. Момент был грубо нарушен, когда меня ударило по затылку чем-то холодным и влажным. Я думаю, это была любезность Мари, поскольку она смеялась громче всех и была ближе всех. Я взревел и погнался за ней…
Все утро и после обеда мы играли в догонялки, в снежки, катались на санях и санках. Не было ни часов, ни телефона — нам было все равно, который час. К нам присоединились другие семьи из окрестностей. Были построены снежные форты, которые энергично и шумно атаковали и обороняли, а затем поспешно все бросили ради горячего какао и рождественского печенья, предоставленного нейтральной стороной. Мы все были засыпаны снегом с головы до ног, устали до мозга костей, но были с улыбками,…