Леверетт наверняка хотел меня, и, если некоторым из моих гениев реактивные двигатели въелись в кровь, он хотел бы также и их.
— Это большой шаг. Когда требуется дать ответ?
— Пятого декабря.
— Это скоро.
— Мы хотели бы, чтобы ты занял это место к началу года. Слушай, а давай мне свой адрес электронной почты, и я пришлю тебе наше предложение. Это сэкономит время и ответит на многие твои вопросы.
Я согласился и сел, чтобы подумать.
Я — насквозь житель Нью-Йорка. Я побывал во многих местах, но долина Гудзона — мое самое любимое место во всем мире. Я бы не хотел отсюда уезжать. Университет поступил со мной справедливо, но я знал, что они вытурят меня в мгновение ока, если это будет отвечать их интересам, поэтому не чувствовал перед ними ответственности. Потом был дом. Когда мы его покупали, я думал об этом как об огромной ветхой денежной яме, намного большей, чем нам когда-либо понадобиться, и ради которой нужно работать больше, чем мы могли бы. Я купил его потому, что он понравился Карен. Затем мы работали над ним, инвестировали в него и сделали его своим. Дом больше не был ее, он был нашим, таким же уникальным, как и все остальное в нашем браке. Я могу честно сказать, что полюбил его. Тогда он, казалось, был счастлив принять семью Дю Монт, точно так же как Карен была счастлива приветствовать ЕГО в своей главной спальне. Было ли что-нибудь, что я любил, и что он еще не украл и не осквернил?
Двигатели. Реактивные двигатели. У меня забрали Персефону, но были и другие машины. Я стал более позитивно относиться к предложению Дженерал Электрик. Это означало бы оставить то, что я любил, но также дало бы мне шанс построить новое на том, чего Дю Монт никогда не касался. Но сначала мне придется поговорить с Карен. Я позвонил ей, чтобы назначить время.
— Тебе не требуется назначать встречу, Роб. Это — твой дом; я — твоя жена, и ты можешь прийти и поговорить в любое время.
— В последний раз, когда я пробовал это сделать, ты сказала, что сейчас — не самое подходящее время. Я не хочу рисковать, чтобы нас прервали, и мне требуется твое полное внимание.
Мы условились на следующий вечер.
***
Я вошел в парадную дверь. Карен меня ждала; она подвела меня к маленькому столику рядом с кухней. Кто-то удалил большую часть винного пятна с обоев, но я все еще мог видеть, где оно было. Пока мы молча шли мимо беспорядка, который, в конечном итоге, превратился в мемориальную выставку Филиппа Дю Монт, я пытался вспомнить, было ли когда-нибудь время, когда Карен так же вкладывалась в мою работу, как теперь в его.
— Роб, прошло больше трех месяцев, с тех пор как ты узнал о Филиппе и мне, — начала Карен. — Я рассказала тебе прямо и честно обо всем, что произошло, и о том, как я к этому отношусь. Я ничего от тебя не скрыла. Ты прав, двадцать лет до этого я лгала, скрывала и намеренно обманывала тебя Мне больно, когда ты так думаешь, потому что я делала это из любви, чтобы не причинить тебе вреда, но могу понять, что ты чувствуешь. Дело в том, что все это — в прошлом. Сейчас с этим ничего нельзя поделать, поэтому бесполезно зацикливаться на нем. Нам необходимо двигаться дальше, чтобы строить будущее. Я люблю тебя, Роб, как и все двадцать пять лет, и так будет всегда. Ты был моей первой любовью, и будешь моей последней. Ты знаешь, чего я хочу: я хочу, чтобы ты вернулся ко мне домой, и хочу, чтобы мы состарились вместе. Так что, все зависит от тебя. И что мы будем делать? — Я заметил, что она не спросила, чего хочу я.
— Карен, когда ты рассказала мне о своем романе, то описали его так, словно это была история любви, красивый роман. Очевидно, ты до сих пор видишь это так. Чего ты не видишь или не хочешь признать, так это то, что когда ты начала историю любви с ним, ты закончила ее со мной. Я верю, что ты все еще любишь меня, но романтика, история любви, — все это было с ним, а не со мной, и так было двадцать лет.
— Роб, я все время говорю тебе, что это неправда! После того как мы впервые были вместе, он сам сказал мне, что я должна вернуться к мужу и заняться любовью с ним. Я так и сделала. Он никогда не просил меня бросил тебя. Он не стал бы. Он все это время был моей второй любовью.
Ну да, именно поэтому, после того как взял Карен, он отправил ее домой, чтобы подарить мне возможность поплескаться в его сперме, утвердив себя как ее главного любовника, сказав ей, что это не так. «Типично», — подумал я, — «говори одно, делай другое».
— Да, ты сказала это, но это никогда не было правдой, даже в самом начале. Задумайся на мгновение. Было ли когда-нибудь, когда ты была с ним, даже до того, как отправиться в его кровать, когда ты хотела, чтобы ты была вместо него со мной?
Карен быстро ответила:
— Много раз, когда я была с ним, мне хотелось, чтобы ты был с нами. Я часто думала о том, какие прекрасные мужчины вы оба. Я была и уверена сейчас, что вы бы полюбили друг друга, если бы ты дал ему шанс. Да, я часто думала о тебе, когда была с ним.
— Но ты никогда не хотела, чтобы я был там ВМЕСТО него.
— Вместо него? Нет, не хотела, — неохотно призналась она.
— И теперь, скажи, когда случился тот первый день, что ты легла со мной в нашу постель и пожалела, что с тобой был я, а не он?
Карен посмотрела в пол.
— Пожалуйста, не заставляй меня отвечать на этот вопрос. Это не имеет значения, а тебе будет только больно.
— Значит, это был тот самый день, когда ты впервые его встретила, — сказал я. Она неохотно кивнула. — По правде говоря, именно в тот день он и заменил меня в твоем сердце. С того дня ты полностью принадлежала ему. Ты ни в чем ему не отказывала. — Я остановился, когда мне в голову пришла новая мысль. — Забавно, он никогда не был целиком твоим, и уж точно не в том смысле, что был я. Ты предпочла часть его, всему меня. Это не очень лестно.
— Я действительно не думала об этом так, Роб.
— Я уверен, что ты так не думала. В конце концов, я не должен был это выяснять. Ты сказала, что единственная ошибка, которую ты сделала, была картина. Ты в это веришь?
— Ну, если бы не картина, ты бы никогда не узнал, ведь правда?
— Ты имеешь в виду, что я бы никогда не подумал о тех временах, когда ты была далеко от меня, о дискомфорте между мной и моими сыновьями, когда я вернулся из Ирака, и обо всех этих поездках в Монреаль медицинского работника штата Нью-Йорк? Верно. Мы оба знаем, насколько я доверчивый, и признаю, что я был довольно глуп. С другой стороны, если бы ты привела сюда Аврил, рано или поздно она бы проговорилась. Самая главная причина, по которой тебе это сходило с рук, — то, что я любил тебя и полностью тебе доверял. Ты знала это, воспользовалась этим и пользовалась этим против меня в течение двадцати лет. Это довольно цинично.
— Неужели ты действительно хотел бы узнать об этом раньше? Еще до того, как поехал в Ирак?
— Тысячу раз да. Намного легче начать сначала в тридцать, чем в пятьдесят.
— Так что, дошло уже до этого, не так ли? — Карен посмотрела на меня мягко и нежно, как она делала тысячи раз. От нее все еще учащался пульс. — Роб, ты меня любишь?
— Люблю.
— Тогда не можем ли мы как-то заставить это работать? Это то, чего я хочу больше всего на свете, и если ты любишь меня, а я люблю тебя, мы обязательно найдем способ.
Я вздохнул.
— Ты отдала ему, а он забрал, все что хотел от тебя: твой разум и тело, твое сердце и душу. Ты была его целиком и полностью, а я получил остатки. Даже его мать знает это, и очень этим гордится. Карен, я не вернусь за его объедками.
Карен решительно посмотрела на меня:
— Роб, даже если бы это было правдой, все это теперь в прошлом. Как я могу доказать тебе, что в этот момент, прямо сейчас, ты — первый в моем сердце, моя первая любовь?
— Ты можешь начать с сожжения картины.
— Нет! — Карен была в ужасе. С ее лица сошла краска. — Нет, Роб, подумай, о чем ты просишь! Это — великое произведение …