Через месяц двое, поднимали тост:
Младший брат, Андрейка, старший брат, Олег
Собравшись с сестренкой разделить ночлег.
А супруг смеется: «Главное начать,
Чтобы под завязку матку накачать!
Я ж другой повадки — всей округе мил,
А свою сбрюхатить не хватает сил.»
Тело предавало – отдавалось им.
Сладостно туманил мне сознанья дым.
От того, что знала с ними слиться – грех!
От того, что мужем делена на всех.»
*
Я выслушал ее без звука.
Ошеломленный, невпопад,
Пообещал стать верным другом,
Остановив ее разврат.
Потом мы оба повздыхали,
Даря друг другу томный взгляд.
Во мне все чувства полыхали,
И понял, что уже навряд,
Отмечен верностью супруге,
Закончен будет разговор,
И вверю Вовкиной подруге,
Хотя б на время, свой прибор.
И пусть братишки устыдятся,
Оставив прелести её,
А свекор и сынок — смутятся
Услады под своё враньё.
Так думал я, интеллигентик,
Не зная собственный народ,
В кармане теребя билетик
В автобус, на родной завод.
3
Ох и влип я, братцы, ныне по весне!
Жизнь текла сквозь пальцы, будто бы во сне.
Да и как поверить, что жену любя,
Ночью брал другую, и дарил себя!
Становилось душно, тошно от стыда,
На «приду ли снова», отвечал ей «да».
И опять Володьки хитрые глаза,
Чёртики в постели и в душе гроза.
Тяжело, не сразу разрубил узлы,
Вовкин взгляд опасным мне казался, злым,
Закралось сомненье в истинности бед.
Молодых супругов, повторявших бред.
В майской тихой ночи твёрдо заявил:
Нет ни прежней мочи, ни душевных сил!
*
А на воле песни пели в кронах лип десятки птиц.
Тротуары свет пролили из улыбок встречных лиц!