Я сжал в руке твердую, неумолимую сталь, словно от этого зависела моя жизнь. Рукоятка пистолета казалась удобной, даже манящей, как будто была сделана специально для меня. Мой палец завис над спусковым крючком, опасно подергиваясь. Одно нажатие. Это было все, что требовалось. Одно маленькое нажатие, и я мог бы оборвать жизнь. Именно так. На меня нахлынуло ошеломляющее чувство божественной силы.
Убить кого-то не должно быть так уж просто. Но это просто.
По моему лицу текли слезы, а в груди сжималось сердце. Оно искривлялось в неестественных направлениях, скручиваясь в неузнаваемую форму. Мне было трудно мыслить трезво: все что я мог делать, — это чувствовать. Чувствовать боль, ярость, бессильную безнадежность. Они были как вездесущие существа, притаившиеся внутри меня, почти живые.
Убей ее, — шептала мне в ухо ярость демоническим голосом, сочащимся злом. Боль, напротив, громко кричала в агонии. Безнадежность просто хотела полностью отказаться от жизни. Все трое были вынуждены стать свидетелями того ужасного шоу, на котором я сидел в первом ряду.
Просто нажми на курок, — скандировали мои темные пассажиры. — Заставь нас почувствовать себя лучше.
Попытался включиться мой рациональный мозг. Хороший, порядочный человек внутри меня пытался вернуть меня. Он говорил мне, что после того как я сделаю это, ничто уже не будет прежним. Возврата к тому, что было раньше, не будет. Моя судьба будет решена. Я официально стану убийцей.
О чем он говорит? Все уже изменилось. Она позаботилась об этом, когда предпочла его мне. Именно ее выбор привел нас троих сюда.
Это она виновата! Она сделала это. А теперь заткнись и дай мне дать ей то, что она заслужила.
***
Ужасный день, когда она сказала мне, что наша совместная жизнь закончилась, был неделю назад. С голосом, полным сожаления и комком в горле, она сказала мне, что должна уйдти. Она должна быть с ним. Ее любовью.
Хотел бы я сказать, что воспринял эту новость как мужчина. Жаль, что не могу сказать, что я предложил этой сучке пинать камни на ее пути из моей жизни навсегда, и окончательно захлопнул дверь за ее изменнической задницей. Но я ничего этого не сделал. Вместо этого я утратил все свое достоинство. Все до последней унции. Я бросил его к ее ногам, умоляя не уходить. Я, блядь, умолял! Сидел и плакал, как вдова на похоронах, умоляя ее любить меня. Любить меня больше, чем она любила его. Мы столько пережили! У нас были планы на будущее. Мы собирались взять нашего ребенка и переехать в тот большой дом, который ей нравился. Это был дом ее мечты. Она представлял себя в доме, как этот, когда была ребенком.
И все же этих планов было недостаточно, чтобы она решила остаться со мной. Наша «любовь» была недостаточно сильна, чтобы удержать ее от того, чтобы снова и снова ложиться в его постель за моей спиной. Конечно, ее было недостаточно, чтобы отпустить его.
— Мне жаль, что тебе пришлось узнать это таким образом. Я люблю тебя, правда. Но не могу его бросить. Я должна идти за моим сердцем, — плакала она, обнимая меня, умоляя понять. Я чувствовал влагу на ее щеках, когда она прижалась к моему лицу. С каждым всхлипом ее прерывистое дыхание танцевало на моей шее.
Что это было, что она хотела, чтобы я понял? Неужели она на самом деле ожидала, что я облегчу ей задачу? Неужели я должен был просто дать ей свое благословение, чтобы она нашла счастье без меня? Она что, совсем спятила?
Я отдал ей все. ВСЕ! Я бы дал больше, если бы она попросила. Но это? Это было то, чего я никогда не дам ей. Я НИКОГДА не дам ей своего благословения быть с другим мужчиной. Как может какой-либо мужчина согласиться с этим? Как он может просто сидеть сложа руки, в то время как женщина, которую он любит, спит с другим мужчиной?
Я убью ее. Она должна умереть!
Я прицелился ей в спину. Железная мушка, торчавшая из передней части пистолета, идеально расположилась между двумя выступами сзади, точно так же, как я практиковался в тире. Она была совершенно ровной, указывая прямо на то место на ее позвоночнике, которое он хотел разрушить. Прямо в точку. Я могу прикончить ее в любой момент, и она даже не поймет, что ее ударило.
Ее лопатки ритмично двигались, в то время как ее тень танцевала на стене освещенная свечами комнаты. Ее маленькие, ухоженные руки были крепко прижаты к его груди, чтобы дать ей рычаг, в котором она нуждалась, чувственно вращая бедрами на нем. Даже мягкость ее силуэта была прекрасна. Как могла такая прекрасная и эротичная сцена быть такой отвратительной?
Мой разум дразнил меня воспоминаниями о том, как я провел руками по изгибу ее позвоночника. Я практически чувствовал ее нежную кожу на своих губах, пробегая поцелуями от ее лопатки вниз к изгибу ее ягодицы. Призрак ее глаз, с вожделением смотревших на меня, в то время как мы занимались любовью, был достаточно реален, чтобы мои губы растянулись в улыбке.
Воздух пронзил тихий стон, вырывая меня из задумчивости. Она откинула голову назад и сделала вдох после стона, как будто готовилась испустить еще один. Хотя и не мог видеть ее лица, я точно знал, как оно выглядит. Это было выражение красивой женщины на пороге оргазма. Я видел его так много раз, что, наверное, мог бы закрыть глаза и нарисовать картину. Ее дрожащие губы были приоткрыты, глаза крепко зажмурены, а на лбу застыло напряженное выражение.
Ее бедра ускорились, когда она погналась за этим моментом сладкого освобождения. Говнюк под ней качал тазом, чтобы вонзаться в нее снова и снова. Они плавно двигались вместе, каждый из них работал над партнером. Они полностью отдали свои тела этому моменту. Они были как пассажиры в блаженной поездке.
Я вспомнил те дни, когда мы с ней были так же синхронны. Черт, это было всего неделю назад!
Руки ублюдка, ласкающие ее грудь, вызывали у меня тошноту, почти тошноту. Слышать его стон в унисон с ее, чувствовался как еще один удар в грудь. Я видел, как его глаза похотливо и оценивающе блуждают по ее изгибам, в то время как ее змееподобные движения используют его тело для собственного удовольствия. В комнате было на несколько градусов жарче, чем в остальном доме. Это было похоже на то, что их ебля горела при температуре, бросавшей вызов законам физики.
Как и моя ярость.
Они были так увлечены друг другом, что даже не поняли, что я нахожусь в комнате. Они не слышали, как я вошел в дом, поднялся по лестнице и со скрипом открыл дверь. Теперь же они стояли перед лицом неминуемой смерти и ничего не знали. Они потерялись в своем море нирваны.
Я превращу это в реку крови и возмездия.
Как она могла быть с ним? Как она могла так легко разлюбить меня? Что бы она ни говорила, она не могла одновременно любить меня и так со мной поступить. Ни один человек, который любит кого-то, не разбил бы его сердце так легко.
Любила ли она меня когда-нибудь?
Мое сердце забилось быстрее, одновременно от гнева и предвкушения. Я мысленно приготовился к внезапному выстрелу, который раздастся после того, как я нажму на курок. Я слабо пытался успокоить нервы и унять дрожь в руках. Стрелять по бумажным мишеням в тире — это одно, но вот так…
Слезы жгли глаза, когда перед ними все расплывалось. Держать пистолет наготове становилось с каждым мгновением все труднее. Я так сильно хотел их смерти, что чувствовал вкус их крови. Но я не мог справиться со своим внутренним голосом. Мои демонические пассажиры пытались заставить его замолчать, но он был там, умоляя, чтобы его услышали.
Это неправильно.
Он был прав. Это было неправильно. Но стоять, наблюдая за их гармоничным занятием любовью, было самым трудным, что мне когда-либо приходилось делать. Они словно танцевали под свою собственную музыку. Его руки целенаправленно двигались вдоль ее тела, как будто принадлежали этому месту. Его мягкие ласки вдоль ее эрогенных зон побуждали ее продолжать свой путь к кульминации….