нехарактерно.
— Я уже это проходила, как уверена, ты можешь догадаться. Почему я сделала это, как я могла это сделать? С Джорджем Атертоном, этим напыщенным политическим скупердяем? Кстати, Брэд, группа женщин в собрании думает, что он — горячий мужик? Все знают, что он трахается на стороне, и до меня доходили слухи о том, какой он классный в постели. Какая фигня! — Ее голос превратился из апатичного в пылко издевательский, но затем снова стих.
— И записка, которую ты оставил мне, описывавшая выходные, которые ты для нас запланировал, — она чуть не убила меня, Брэд. Я чуть не заплакалась до смерти. Думаю, таково было твое намерение. Какой прекрасный, удивительный, щедрый сюрприз это был бы! Если бы я только могла вернуться и отменить пятницу… В прошлые выходные я думала об этом десять миллионов раз…
Она замолчала. Я подождал, а затем мягко сказал:
— Можешь рассказать мне о вас с Джорджем?
Она вздохнула:
— Он крутился вокруг меня уже несколько месяцев, Брэд. Я постоянно видела его на церковных деловых встречах, как ты знаешь, и он уделял мне много внимания. Не то чтобы я не могла видеть, куда он держит курс. Я просто не понимаю, почему я не сказала ему твердое «нет» несколько недель назад, еще до того, как вопрос назрел.
— В пятницу у нас был обед, но клянусь, Брэд, там должны были быть еще три главы комитетов — просто рабочий обед. Вместо этого, когда я появилась в ресторане, там был один Джордж и маленький столик на двоих в ресторане. Он сказал, что двоим другим пришлось все отменить, поэтому встреча переносится. Он надеялся, что я не буду возражать против утешительного обеда с ним. — Она поморщилась.
— Я все перебираю это и перебираю, Брэд… Мы пообедали, выпили вина, он был очарователен. Должна признаться, что мое сорокасемилетие отчасти повергло меня в депрессию, заставило почувствовать себя старой. Я знаю, что все еще выгляжу хорошо, но уж точно не выгляжу так, как в двадцать семь, не привлекаю к себе такого полного внимания, когда иду по улице.
— В любом случае… после обеда он привел меня сюда, сделал довольно сильный ход, сказав, что этим вечером отвезет меня на ужин в действительно красивое тихое место за городом, о котором он знает. И я сдалась. Я просто не сумела отказать, Брэд! — Она посмотрела на меня с искренним недоумением.
— Я позвонила Терри, чтобы отменить поход в театр на этот вечер, и позволила ему уложить себя в кровать. В нашу кровать! И это было ужасно. Он практически сорвал с меня одежду, лапал меня, выдыхал комплименты и гладил, а потом почти прыгнул на меня. Впервые в жизни я почувствовала себя шлюхой, почувствовала, каково это быть шлюхой — позволяя мужчине получать удовольствие от своего тела, ты все время пытаешься притвориться, что тебя там нет.
— Я с нетерпением ждала, когда схожу в душ и смою его с себя, Брэд. Ничего из того, что я сделала в своей жизни, не заставило меня больше стыдиться, чем позволить Джорджу Атертону мастурбировать внутри меня — потому что это было именно так.
— А потом я пошла с ним ужинать, потому что у меня не было никакого легкого выхода из этого. Я знала, что тебя нет, и не хотела ссориться с ним, поэтому подумала, что просто пообедаю и избавлюсь от него. И когда мы вернулись сюда, я так и сделала. Не знаю, сколько из этого ты видел. — Она посмотрела на меня.
Я сказал:
— Я был здесь достаточно времени, дорогая. Я видел последний кусок твоего траха с Джорджем. — Ее лицо запылало, и она посмотрела вниз. — И могу сказать, что тебе это не нравилось — что это не доставляло тебе удовольствия.
Я хотел было что-то сказать, но она подняла руку, чтобы остановить меня. Она встала с дивана, подошла ко мне и встала передо мной на колени, серьезно глядя мне в глаза:
— Брэд. Возможно, сейчас это не имеет никакого значения… но я должна это сказать. Мне очень жаль. Это было самое низкое, самое мелкое, дешевое и отвратительное, что я когда-либо делала в своей жизни. Даже если бы ты ничего об этом не знал, все было бы достаточно плохо, поверь мне! Я бы бродила по этому дому все выходные, упрекая себя. Я хотела кричать, пытаясь стереть все это с себя, как леди Макбет кровь. Но тот факт, что ты… был здесь, что ты знаешь… что я сделала… — Она замолчала, заплакав. — Я сказала, что все выплакала, — сказала она, пытаясь улыбнуться, — думаю, я ошибалась. Тот факт, что я снова предала твое доверие… после всей той работы, что мы проделали… — Она остановилась, все еще плача, но продолжала смотреть на меня снизу-вверх. — Брэд… мы закончили? Неужели я разрушила наш брак раз и навсегда? — Она дрожала.
— Я не знаю, Дженни. Мне было так грустно все выходные. Я даже не так зол, сколько мне грустно. Я хотел состариться с тобой, чтобы ты была моим лучшим другом следующие тридцать лет или все, что у нас осталось. И я не знаю, возможно ли это еще. Я… я не знаю.
Она начала рыдать, стоя на коленях у моих ног, свесив голову, а я боролся с порывом заключить ее в обнадеживающие объятия. Я просто сидел с сухими глазами, но тоже хотел плакать.
Через двадцать минут мы уже сидели на кухне, немного успокоившись, и пили кофе. Было время обеда, но никто из нас не был голоден.
— Ты хочешь, чтобы я съехала, Брэд? — устало спросила Дженни, тихо, без энергии.
— Нет, Дженни, не сейчас. Я снял номер в отеле на несколько дней. Я думал, что поищу приличную квартиру в центре города, рядом с офисом. Пока… пока мы не решим, что будет дальше.
— В субботу домой вернется Диана, на рождественские каникулы, — сказала она нетвердым голосом.
— Я знаю. Я тоже об этом думал. Нам просто нужно… подумать о Рождестве. И еще, в среду я собираюсь встретиться с Барбарой Макдональд, — добавил я. Она кивнула, сказав, что по ее мнению, это хорошая идея.
После пяти минут непрерывного молчания я встал и сказал, что мне лучше уйти. Она подошла к двери вслед за мной и, прежде чем я ее открыл, заговорила:
— Брэд? Я даже не уверена, что имею право говорить это. — Она очень серьезно посмотрела на меня. — Я люблю тебя. Больше чем… больше всего на свете.
— Я знаю, Дженни. — Я наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, снова сопротивляясь порыву обнять ее, и вышел за дверь.
***
Моя встреча с Барбарой была довольно мрачной. Она с сочувствием выслушала рассказ, дав мне время прийти в себя, когда я разразился бурными слезами. Я рассказал все, свой неожиданный план на выходные и все, что видел и делал в доме. Она немного подождала, после того как я закончил, прежде чем заговорить:
— Брэд, меня поражает тот факт, что вы полны печали, но, кажется, не сильно злитесь на Дженни. Как вы думаете, почему?
— Я не знаю. Я тоже это заметил. Думаю, мне кажется настолько очевидным, что Дженни не хотела причинять мне боль, что она любит меня, что… что она просто — слабый человек. Слабее, чем я думал. Если я — не самый доверчивый придурок в мире, она действительно меня любит. И хочет, чтобы мы были вместе так же сильно, как и я… Как я уже сказал, то, что ей было нужно от Атертона, определенно не было сексом, похоже, что ей нужно было всего лишь немного лести и подбадривания. Я думаю, единственное, что на самом деле меня злит, — это знание того, что она вполне могла получить все это от меня, просто попросив!
— Да ну, — криво улыбнулась Барбара, — иногда исходящее от супруга не так приятно. Она уже и так знает, что вы любите ее и желаете. Большинству из нас время от времени нужно получать часть этой лести где-то еще. И само по себе в этом нет ничего плохого. Просто Дженни во второй раз зашла слишком далеко.
— Да, — сказал я, — но мне приходится платить за это ту же цену, что и ей. Черт возьми, теперь я злюсь! ОНА облажалась, но теперь мы ОБА смотрим на конец нашего брака!
— Брэд, она опять причинила вам глубокую боль, и вы имеете полное право злиться, подвергать ее …