вещи. Я позвонил Терри, рассказал ей короткую версию плохих новостей и спросил, свободна ли она на выходные.
— Нам не обязательно ходить на балет, но у меня есть поездка в Чикаго, номер в отеле и бронирование столиков в ресторане. Я, черт возьми, не собираюсь торчать здесь в эти выходные, Терри, и был бы признателен, если бы ты смогла поехать со мной.
— Конечно, Брэд. Я бы хотела этого. Давай попробуем немного повеселиться, даже в сложившихся обстоятельствах. Я соберу сумку, и ты сможешь забрать меня у моего дома, когда будешь готов. И Брэд… Мне так жаль!
— Спасибо, Терри. Увидимся через некоторое время.
Снова сев за компьютер, я написал письмо Дженни, в котором подробно изложил свои планы на неожиданные выходные. Я действительно хотел, чтобы она страдала, зная, что упустила, трахнув этого сукиного сына!
«Драгоценнейшая Дженни:
В этом году исполняется двадцать пятая годовщина нашей свадьбы. Мне так хотелось выразить свою любовь к тебе, сделав что-то особенное, и я знал, что не смогу удивить тебя ближе к дате нашей настоящей годовщины, поэтому запланировал для нас чудесный отпуск на эти выходные. Вот что мы должны были сделать:
Я делаю сюрприз сегодня около пяти вечера, когда ты придешь с работы, встретив тебя с цветами и бутылкой шампанского.
В шесть вечера за нами заезжает лимузин и отвозит в аэропорт — я уже собрал твои вещи на выходные.
Мы летим в Чикаго на частном самолете, который клиент и друг одолжил нам на выходные.
В Чикаго другой лимузин довозит нас до отеля Top of the Mark, где я зарезервировал для нас пентхаус. В нашем люксе нас ждут еще шампанское и поздний ужин, который я заказал для нас.
Когда мы ложимся спать, ты находишь новую ночнушку, которую я подобрал для тебя, ожидая там.
Завтра мы могли бы заняться чем угодно: пойти в музей, сделать покупки в начале Рождественских распродаж, прогуляться по городу или просто провести время в собственном номере.
У нас был заказан ужин на завтра в Ше Луи, лучшем французском ресторане в Чикаго. После этого — два места в партере Американского театра балета.
Чтобы тебе было что надеть, мы с Дианой подобрали для тебя шикарное вечернее платье — оно висит в шкафу в нашем номере. И я принес с собой сапфировое ожерелье и такие же серьги, которые купил тебе к платью.
В воскресенье мы собирались устроить неторопливый бранч, возможно, прогуляться, а затем ранним вечером улететь на реактивном самолете домой.
Это было бы особое время для нас и способ показать тебе, как сильно я люблю и дорожу тобой, — способ поблагодарить тебя за двадцать пять счастливых лет и с нетерпением ожидать еще двадцати пяти.
Мне очень жаль, что этого не произойдет.
Твой любящий муж, Брэд».
Я написал это специально самым нежным образом, как только мог. Я не чувствовал необходимости бросать в нее проклятия и упреки — я полагал, что она будет строже к себе, чем все, что я могу сказать.
И я продолжал испытывать гораздо больше печали, чем гнева. Мне было так грустно! За потерю счастливого будущего с Дженни, в котором я был так уверен всего несколько часов назад. За потерю доверия к ней, которое я так мучительно восстанавливал после многих лет борьбы. И даже за Диану, которой придется узнать, почему брак ее родителей внезапно подошел к концу.
Мои приготовления были сделаны, я выключил весь свет, который зажег, и стал ждать возвращения Дженни с Атертоном. У меня не было намерения позволить этому члену опять трахнуть мою жену, но я хотел посмотреть, зайдет ли это так далеко, прежде чем я вмешаюсь.
Услышав их на подъездной дорожке, я тихонько прошел в угол кухни, откуда мог видеть входную дверь и холл. Когда они вошли, Атертон держал Дженни за руку и улыбался, заканчивая рассказанный им анекдот.
Она повернулась к нему и сказала:
— Джордж, спасибо за прекрасный ужин… и обед!
Он засмеялся и сказал:
— И за прекрасно проведенное время в промежутке! Послушай, Дженни, как насчет того, чтобы я приготовил каждому из нас выпить, и мы немного расслабились. Анжела думает, что я на встрече — она не ждет меня домой по крайней мере до одиннадцати.
— Нет, Джордж, спасибо. Я немного устала. Давай пожелаем руг другу спокойной ночи. — Она улыбнулась ему, выглядя, как мне казалось, немного напряженной.
Он еще не был готов сдаться.
— Дженни, ты — самая… чудесная, самая привлекательная, великолепная, самая пьянящая женщина, которую я когда-либо знал. Сегодняшний день с тобой был… самым незабываемым опытом в моей жизни! Я бы отдал все, чтобы еще раз обнять тебя.
— Спасибо, Джордж. Но сейчас я не уверена в своих чувствах — мне нужно немного времени. Я думаю, мы должны просто пожелать друг другу спокойной ночи. — Она была тверда, будучи женщиной, которую я так хорошо знал, и которая прекрасно отбивала пасы. Какого черта она не сделала этого несколькими часами ранее?
Он вздохнул и сказал:
— Хорошо, моя дорогая. Я буду с нетерпением ждать следующего раза, когда мы сможем быть вместе. — Он подарил ей долгий поцелуй, который, похоже, ей не очень понравился, и ушел.
Я смотрел, как Дженни закрывает за ним дверь. Ее лицо осунулось, и она выглядела усталой и очень грустной.
— Господи, — сказала она себе, качая головой. Она повесила пальто и направилась к лестнице.
Я не хотел напугать ее до полусмерти, поэтому подождал, пока она поднимется наверх, и зажег свет позади нее. Я услышал, как она повернулась, и выждал мгновение, прежде чем тихо сказал:
— Дженни, это я.
Она все еще не могла меня видеть, поэтому я вышел из кухни и подошел к началу лестницы, глядя на нее. Ее лицо было бледным. Она попыталась заговорить, но все, что вырвалось из ее рта, было «Брэд… « Она выглядела так, будто не могла пошевелиться.
Я поднялся по лестнице, взял ее за руку и осторожно повел обратно в гостиную, где усадил на диван и сел на стул напротив нее. По какой-то странной причине я чувствовал нежность, а не злость. Я знал, что собираюсь очень огорчить ее, как она это сделала со мной, и чувствовал горе за нас обоих и за то, что мы потеряли.
Я ждал, и, наконец, она сказала медленно, безжизненным тоном:
— Я думала, тебя нет в городе.
— Это был сюрприз для тебя — к нашей двадцать пятой годовщине. Я запланировал для нас поездку на выходные. Вот все подробности. — Я протянул ей конверт с письмом, которое так тщательно написал.
Она не открыла его, а просто держала в руке, оцепенев и с отчаянием глядя на меня:
— Как давно… как давно ты здесь?
— Я здесь уже достаточно долго, — мягко сказал я. Затем через минуту добавил: — Дженни, нам нужно поговорить. Сейчас я уйду и позвоню через несколько дней, хорошо?
Не дожидаясь ответа, я направился к двери. Открыв ее, я опять повернулся к ней. По ее щекам текли слезы, и она выглядела так, будто потеряла лучшего друга. Я думаю, что это так и было.
Когда я уже выходил за дверь, она сказала:
— Брэд… Мне очень жаль!
— Я знаю, Дженни. Мне тоже.
***
Если я и не мог прямо сейчас злиться на Дженни, то без труда разозлился на этого ублюдка Джорджа Атертона! Чопорный, лощеный, самодовольный засранец. Мне потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до его дома.
Когда я позвонил, открыла его жена Анджела.
— Привет, Брэд! Рада тебя видеть — вот это сюрприз!
— Привет, Анджела. Извини, что беспокою тебя, но Джордж дома? Мне нужно увидеть его на минутку — это срочно.
— Он только что вернулся несколько минут назад. Давай я его позову. Заходи!
Когда я стоял в их холле, из задней части дома появился Джордж. Он был явно ошеломлен, увидев меня, но через мгновение пришел в себя и вышел вперед с широкой самодовольной улыбкой и протянутой рукой.
— Брэд! Как приятно …