взял сумку с DVD-дисками и спрятал их в глубине шкафа в спальне. Я хотел, чтобы они скрылись из виду. Но подумал, что позже они мне могут понадобиться.
Мои сломанные кости почти зажили; по крайней мере, я больше не носил повязку на подбородке, и мог есть обычную пищу лишь с небольшим дискомфортом. Гипс с моей руки снимут через несколько дней.
Дженни вошла, пошатываясь, около шести часов утра и упала в постель измученной. Она даже не удосужилась снять одежду. В последнее время она часто так делала. Я лишь закрыл дверь ее спальни. Думаю, теперь она проводила больше времени вне, чем дома. Я заметил это и записал схему ее действий, потому что все еще планировал, что делать.
Я имел в виду стержень плана. Он убьет сразу всех виновных в моей боли, даже Дженни. Это будет мой собственный ядерный ответ. Мне нужно было выяснить еще одно, прежде чем я все начну.
В глубине души я знал, что Дженни была просто жертвой всего этого, но мне было все равно. Может быть, именно Батчер был ответственен за то, что втянул ее в эту путаницу, но она в равной степени отвечала за то, чтобы продолжать делать то, что он хотел. Мне казалось, что она стала желать этого так же сильно, как и он, и предпочла свою жизнь на работе своей жизни дома. Это делало невозможным любой шанс простить ее или остаться с ней. Я просто хотел уйти от нее как можно дальше.
***
Был почти закат, и я наслаждался прекрасным весенним днем, сидя на заднем дворе в качелях Яны, когда через заднюю дверь вышла Дженни.
— Эй, — сказала она.
— Привет, — ответил я.
Она подошла и села на маленький столик для пикника рядом с качелями.
— Я давно не видела тебя, — сказала она. — В последнее время я была очень занята. Мне очень жаль. Я действительно испортила нашу жизнь. Я скучаю по тебе и Яне. Я все время думаю о вас обоих. Я знаю, что тебе насрать на меня, но я все еще беспокоюсь о тебе. Мне жаль, что я не смогла вытащить тебя из этого беспорядка, но Ллойд настаивает, чтобы мы притворялись счастливой супружеской парой. Я думаю, он ведет себя как мудак, просто потому, что может. Как ты держишься?
Я не хотел говорить. Я не хотел находиться рядом с ней. Мне просто хотелось, чтобы она ушла, и я мог бы жить своей жизнью отдельно от нее и этой проклятой компании, но я все равно что-то чувствовал к ней.
— Я выживу, — пробормотал я. — Могу я задать тебе вопрос? Ведешь ли ты все еще дневник, который я читал? Мне важно это знать, но прямо сейчас я не могу сказать тебе, почему.
— Да, я делаю все что могу. Иногда я не очень хорошо помнила что-то или не могла узнать имя человека. Но всякий раз, когда могла, я записывала.
— Ты все еще хранишь его в том же месте? Я не буду его искать, просто хочу знать, если что-то случится, и мне понадобятся имена и даты.
— Да, он — под тумбочкой в моей спальне.
— Хорошо, вот и все. Не хочешь чего-нибудь съесть?
Она мгновение смотрела на меня, а затем закрыла лицо руками и заплакала.
— Мне очень жаль, — рыдала она, — но это первые нормальные слова, что ты сказал мне, с тех пор как узнал. Да, я бы хотела что-нибудь поесть.
Впервые за месяц мы ели вместе всей семьей. Яна и Дженни разговаривали, а я просто сидел молча. Один ужин не делает нас снова семьей. Мы были просто три человека, живущие в одном доме и на мгновение встретившиеся за одним столом.
Вечно так не будет.
Я сидел один в своей постели и пересматривал свой план. Он был прекрасен, и я обязательно сделаю все, что хотел. Все, что мне нужно было, это набраться терпения и не свернуть с пути, когда план будет запущен.
Мой план позволит мне освободиться от Дженни, не беспокоясь о Батчере. Он оставит ее позади, чтобы страдать от последствий своих действий. Он позволит мне взять Яну, уехать подальше и начать все сначала. Также он заставит страдать всех, кто воспользовался ею. Страдания будут колоссальными.
Я взял трубку и позвонил.
7 мая 2008 г. (среда)
Дженни пришла домой с работы как обычно в те дни, хорошо оттраханная. Ее волосы были в беспорядке, а макияж был повсюду. Иногда она приходила домой в неправильно застегнутой или порванной одежде. Однажды она пришла домой без блузки и сказала, что где-то ее потеряла. Она просто помахала мне рукой и поднялась в свою комнату. Через несколько минут она была в душе. Я не шевелился — просто терпеливо сидел в гостиной.
Через несколько минут она спустилась по лестнице. Я встал, подошел к ней и сказал:
— Пока ты была в душе, звонил Батчер и оставил тебе сообщение. Он сказал, что ты должна пойти в Хилтон на бульваре и встретиться с его другом по имени Мэнни. В следующий раз ты поговори с этим сукиным сыном, скажи ему, что я — не его гребаный посыльный. Если он хочет, чтобы ты куда-то шла, ему придется говорить с тобой самому. С этого момента я не в курсе.
Я передал ей сообщение, записанное на маленьком листе бумаги, и вернулся к своему стулу. Дженни повернулась и поднялась наверх.
Через тридцать минут она была одета и вышла за дверь, не сказав ни слова.
Я сидел в гостиной в темноте и плакал, думая о том, что сделал. Пиво не помогло.
Я слышал рвоту всюду на кухне. Дженни была в ванной наверху и ее рвало. Через несколько минут она вошла в комнату.
— Рэнди, я больна. То есть очень больна. У меня жар, у меня болит горло, и у меня болит все. Я думаю, что у меня грипп, который распространяется вокруг. Если это так, то я проболею пару дней, а потом все закончится. Я не хочу, чтобы Яна или ты заразились им, поэтому, пожалуйста, держитесь от меня подальше. Не можешь ли ты принести мне что-нибудь для моего горла и немного тайленола, пожалуйста? Я не могу выйти на улицу или пойти на работу вот так, я просто останусь в постели, пока он не пройдет.
— Возвращайся в постель, я смогу позаботиться о Яне и принесу тебе что-нибудь.
Она поднялась наверх, а я пригласил Яну съесть мороженое и сходить в аптеку.
Я встал, чтобы отвести Яну в школу и пойти на работу как обычно, и обнаружил, что Дженни уже ушла. Это был первый раз, когда ее не было дома с прошлых выходных. Очевидно, ее грипп ушел, иначе бы она не пошла на работу. Но возможно, позвонил Батчер и напомнил ей, что она еще не всех осчастливила в офисе, и ей просто нужно было поработать тем, чем она работает. Как бы то ни было, мне просто нужно было продолжать делать то, что я должен была делать, и вести себя как преданный муж. Я не хотел снова попасть в больницу или того хуже.
Пришли и ушли лето и осень. Дженни работала усерднее чем когда-либо, иногда будучи вдали от дома по несколько дней. Каждый раз, когда я ее видел, она выглядела все более худой и изможденной. Мы редко разговаривали друг с другом. При любой возможности Дженни брала нашу маленькую девочку в парк, за покупками или куда-нибудь, где они могли быть вместе. Она всегда возвращалась с улыбкой.
Мы отметили очень тихое Рождество. Яна не заметила никакой разницы, потому что Санта принес ей куклу Барби, которую она хотела; и дом Барби, и Корвет Барби, и Кена. Яна была в раю Барби.
Я сказал Дженни, что ничего от нее не хочу, но она все равно подарила мне дорогую золотую ручку и набор карандашей. Я не подарил ей ничего.
Днем мы с Яной пошли ужинать к маме. Она больше не приветствовала Дженни, поэтому она осталась дома. Мама знала обо всем, что происходит, и теперь отказывалась с Дженни даже разговаривать. Думаю, если бы могла, мама бы ее задушила.
Мы прекрасно поужинали, и мама подарила Яне Шкипера — лучшего друга Барби.
Теперь я стал смертью, разрушителем миров.
Дж. Роберт Оппенгеймер