ли хорош в постели? Примерно через месяц он начал приставать ко мне. Я знаю, что должна была немедленно пресечь его, но я этого не сделала. Во-первых, мне нравилось его внимание, а во-вторых, я думала, что он может сказать или сделать что-нибудь, что ответит на мои вопросы. У меня не было намерения когда-либо пытаться узнать это из первых рук. Я немного пофлиртовала с ним, чтобы он заинтересовался мной.
— Когда мы останавливались после работы, чтобы выпить пару стаканчиков, он всегда умудрялся сесть рядом со мной за столик или в кабинку. Я танцевала с ним пару раз под музыкальный автомат. Однажды вечером, когда группа распалась, Амос проводил меня до машины и попытался поцеловать. Я позволила ему. Я просто дразнила его, и для меня это ничего не значило. Он хотел сесть в машину и поцеловаться, но я сказала ему, что не могу, потому что мне нужно спешить домой и приготовить тебе ужин.
— Два дня спустя я обедала в закусочной напротив работы, когда вошел Амос и подошёл ко мне. После того, как он сделал заказ и пока мы ели, он сказал мне, что ему понравился мой вкус, и спросил меня, когда он сможет попробовать ещё раз. Я сказала ему, что никогда и что единственная причина, по которой я позволила ему поцеловать себя, — это любопытство. Он спросил, что меня интересует, и я ответила, что меня никогда не целовал чёрный мужчина, и мне стало интересно, на что это будет похоже. Я сказала ему, что это ничем не отличается от поцелуев белых парней. Он засмеялся и сказал, что готов поспорить, что поцелуи с чёрным мужчиной — это не всё, что меня интересует, и что он более чем готов помочь мне удовлетворить моё любопытство. Я поблагодарила его за предложение и сказала, что нет, спасибо, встала и ушла.
Слушая её рассказ, я злился, потому что без сомнения знал, к чему она клонит.
— Его предложение засело у меня в голове рядом с вопросами, которые у меня были. Он, должно быть, почувствовал, что у меня есть любопытство, и удвоил свои усилия, чтобы попытаться достать меня. На следующий вечер после работы ему снова удалось занять место рядом со мной. Он спросил, готова ли я удовлетворить свое любопытство, и я ответила, что не могу. Я сказала ему, что замужем и очень люблю тебя. Он засмеялся и сказал, что не хочет заиграться со мной, он просто хочет попробовать. Просто попробовать на вкус. Я спросила его, почему он интересуется беременной замужней женщиной, и он сказал мне, что считает беременных женщин чрезвычайно сексуальными. Он пригласил меня на танец, и я не могла отказать ему без того, чтобы все за столом не задались вопросом, почему, поскольку мы все танцевали под музыкальный автомат почти каждый раз, и я танцевала с ним раньше.
Когда мы танцевали, он сказал: — Это всё правда, — и я спросила о чём он.
— Всё, что ты слышала о чёрных мужчинах, правда. — На это я ничего не ответила, и наверное он понял, что я задумалась. Мы танцевали ещё два раза, и он становился всё смелее, говоря мне, что я упускаю большой опыт. Когда группа разошлась по домам, он снова проводил меня до машины и попытался поцеловать, я позволила. Просто чтобы подразнить его, я показала ему маленький язычок, и мы поцеловались пару минут, а он попытался затащить меня в машину, чтобы поцеловаться с ним. Я сказала ему, что не могу, потому что ты скоро вернёшься и будешь ждать, когда будет готов ужин.
— На следующее утро на работе Марша сказала мне, что видела, как я целуюсь с Амосом, и велела мне быть осторожной и не попасть в ловушку. Она улыбнулась и сказала, что слышала, что если ты свяжешься с черным, то уже никогда не выберешься. Я знала, что она шутит, но это была ещё одна вещь, которую я раньше слышала о чёрных парнях. Ещё один вопрос возник в моей голове рядом со всеми остальными. Как бы то ни было, Амос продолжал работать со мной и в конце концов усадил меня в машину, чтобы поцеловаться. Чем сильнее он пытался зацепить меня, тем любопытнее я становилась, и в конце концов дошла до того, что мне оставалось только удовлетворить свое любопытство. Три недели назад я позвонила девочкам и сказала, что себя не очень хорошо чувствую и не приду играть в карты.
— После работы я последовала за Амосом. Это было огромное разочарование. Всё началось плохо. Я сказала ему, что ему придется использовать презерватив, а он не хотел. Он сказал, что в этом нет необходимости, так как я уже беременна, и я сказала ему, что понятия не имею, какова его сексуальная история, и у меня нет намерения что-то от него получить. Он заворчал, но я сказала ему, что нет презерватива — нет киски. Он подошёл к прикроватной тумбочке, взял один и надел. Это в значительной степени задало тон остальному вечеру. Он был не больше, чем большинство парней, с которыми я встречалась, и у него вообще не было никакой выносливости. В общем, он ничем не отличался от других парней, с которыми я была, и даже не был так хорош, как большинство из них. Я покинула его дом, чувствуя себя полной дурой. Я изменила тебе, чтобы удовлетворить свои глупое любопытство. Я чувствовала себя чертовски виноватой и пообещала себе, что сделаю всё возможное, чтобы загладить свою вину на всю оставшуюся жизнь.
— Проблема была в том, что Амос хотел большего и продолжал давить на меня. Я говорила ему «нет» и что первый раз был большой ошибкой и я не собираюсь повторять её. Он озлился. Он сказал, что моя задница принадлежит ему, и если я не сделаю то, что он хочет, он пришлёт тебе копию записи, на которой мы трахаемся. Я сказала ему, что он полон дерьма и что нет никакого видео. Он посмеялся надо мной и сказал, что часы на его комоде на самом деле были видеокамерой и что они запечатлели весь вечер. Я должна прийти к нему домой и убедиться в этом. Я не могла рисковать, поэтому вчера вечером отпросилась от карт и последовала за ним домой.
— У него действительно была видеокассета. Он посмеялся надо мной и сказал, что теперь я его сучка и буду делать всё, что он захочет, или ты увидишь кассету. У него есть друзья, которым нравятся белые киски, и он собирается разделить меня с ними, и что я научусь любить секс втроем, вчетвером и гангбанг. Затем он стянул с кровати покрывало и велел мне раздеться и приготовиться начать свою жизнь как его сучка.
— В ту ночь, когда он трахнул меня и я заставила его достать презерватив, в ящике прикроватной тумбочки я видела пистолет. Теперь я поняла, что делать. Я разделась, Амос засмеялся и сказал, что он был уверен, что я сразу сдамся. Пока он раздевался, я подошла к прикроватной тумбочке и выдвинула ящик, как будто за презервативом.
— В ящике я увидела пистолет «Смит-и-Вессон» 38-го калибра. Это был тот же самый пистолет, который носил мой отец, когда он был полицейским, и я была знакома с ним. Папа не хотел, чтобы я росла в страхе перед оружием, поэтому брал меня с собой на стрельбище и давал попрактиковаться. Я видела кончики пуль в цилиндре, поэтому знала, что он заряжен. Я протянула руку, вытащила пистолет и направила на него. Его глаза расширились, он спросил меня, какого хрена я делаю. Я отвела курок назад и сказала, что собираюсь покончить с его жалкой задницей. Я всадила две пули ему в грудь, и он упал на пол. Я подошла к нему, направила пистолет ему в середину лба, сказала — Гудбай, мудак! — нажала на курок и оделась.
— Я обыскала его квартиру, взяла все видеокассеты, какие смогла найти, засунула их в наволочку, вытерла всё, к чему прикасалась с тех пор, как приехала туда, и ушла. Я остановилась в 11 милях от его дома и бросила пистолет и наволочку в мусорный контейнер.
Я сидел и ошеломлённо смотрел на жену. Я знал сексуальную историю Коры, поэтому тот факт, что ей было любопытно, каким будет чёрный парень, не стал для меня сюрпризом, но она слишком далеко зашла с удовлетворением этого любопытства. Не ожидал от неё. За семь лет нашего брака у меня никогда не было причин полагать, что Кора может бросить меня. И то, как она холодно описала конец жизни мужчины, заставило меня понять, что я действительно не знаю свою жену так хорошо, как думал….