рычала на меня. Если завтра ты все еще будешь здесь, возможно, мы сможем найти где-нибудь уединенное место.
Она согласилась. Боже, как приятно было держать ее в объятиях, это было просто правильно.
— Где ты остановился на ночь?
Я быстро взглянул на нее.
— В Ройял, в городе.
— Я могла бы прийти и провести с тобой ночь, — прошептала она, ее зубы покусывали меня за ухо.
— Нет, спасибо, Эшли, я не сплю с женами других мужчин.
— Роб, пожалуйста, не начинай, разве плохо провести ночь вместе, я люблю тебя и хочу тебя.
— В чем дело, разве Грант настолько болен, что не может достичь эрекции?
Она оттолкнула меня:
— Ты — мерзкий подонок, я просто хотела провести с тобой некоторое время, но если хочешь знать, Гранту осталось всего несколько недель.
— Скажи, где он будет похоронен, чтобы я мог прийти и помочиться на его могилу.
Холодный злой взгляд, который она бросила на меня, заморозил бы огни ада.
***
Как и было обещано, на следующий день мы встретились в пабе. Я уже заказал бокал вина для нее, когда она вошла. Я не стал вставать, когда она подошла к столу.
— О чем ты хочешь поговорить, Эшли?
— Как я сказала вчера вечером, Гранта не станет через неделю или две, я хотела попросить тебя прийти и навестить его. Он хочет с тобой поговорить.
— О да, а в какой спальне буду я?
— Роб, пожалуйста, приходи, это важно, ты — его лучший друг.
— Нет, Эшли, он потерял это право в ту ночь, когда лег с тобой постель, он больше — не мой друг, и нет, я не увижусь с ним. Ты можешь передать ему, что я надеюсь, что его смерть будет медленной и мучительной для восполнения моей боли за последние шесть месяцев.
Хмурое выражение накрыло ее лицо.
— Пожалуйста, Роб, просто дай ему шанс, ему нужно поговорить с тобой.
— Ну, а я ничего не хочу от него слышать. Послушай, давай продолжим о важном. Я хочу выставить на продажу дом; нам обоим нужно где-то жить.
— Дорогой, это — часть того, о чем Грант хочет с тобой поговорить, пожалуйста, приди и проведи несколько дней на винограднике и послушай, что он скажет.
— Все что я хочу, это твое согласие на продажу. Если ты думаешь, что можешь выкупить мою долю, мы можем рассчитаться, но если ты не сможешь найти деньги, нам надо продавать. У меня есть агент, который оценил его, и они готовы выставить его на продажу.
— Роб, нам не требуется этого делать, по крайней мере, дай мне шанс сделать все правильно, дай мне возможность переубедить тебя. Мы не сможем этого сделать, если будем жить раздельно.
— Извини, Эшли, но я давал тебе шанс, а ты задрала нос.
— Ты же знаешь, я не могла оставить его таким, дорогой, у него была улыбка на лице, он наслаждался своими последними днями и скоро умрет. Просто дай нам шанс. Дай мне посмотреть, если я не смогу изменить твое мнение или если ты обнаружишь, что не сможешь простить меня, мы сможем, по крайней мере, сказать, что пытались, но кажется, что ты только что отказался от меня.
Сжав зубы, я пробормотал:
— Мне продавать дом или ты хочешь оставить его себе?
Раздраженная, она хлопнула руками по столу, привлекши испуганные взгляды со всего зала.
— Продавай эту проклятую вещь. Если ты готов просто так все закончить то продавай его.
Я кивнул:
— Хорошо, я скажу агентам, с которыми мы работаем, и пришлю тебе документы по почте.
Когда начали капать слезы, она хлюпнула:
— Ты все еще любишь меня? Наш брак был таким прекрасным, и я никогда не сомневалась в твоей любви, даже на протяжении всего этого я всегда думала, что ты все еще любишь меня.
— Я люблю тебя, и, наверное, всегда буду, но ты решила подарить эту любовь другому мужчине, прости, Эшли, но это зависит от тебя.
— Почему мы не можем побороться за наш брак, если ты любишь меня, как говоришь, почему мы не можем попробовать? — ее рука крепче сжала мою. — Пожалуйста, Роб, подумай о детях, что они скажут, что мы им скажем?
— Я не знаю насчет тебя, но я скажу им правду.
Она бросила мою руку как горячую картошку.
— Нет, Роб, пожалуйста, не надо так, они меня возненавидят.
— Я не буду лгать тебе, Эшли, ты сама вырыла себе яму, и теперь попала в нее.
***
Я был удивлен, как быстро продали дом, но также получил еще один шок. Министерство труда было приватизировано, и в рамках трансформации мы, сотрудники, получили компенсацию за добровольное сокращение. Моя выплата оказалась очень заманчивой из-за такой долгой службы с ними, и я уходил с более чем полумиллионом, так что вместе с выручкой от продажи дома я вполне мог стать полупенсионером, работая неполный рабочий день.
Грант умер на следующий день после продажи. Мой сын спросил, можем ли мы поехать вместе на похороны, и был ошеломлен, когда я сказал ему, что не собираюсь.
— Папа, что, черт возьми, происходит? Все было странно, с тех пор как мама уехала присматривать за ним.
— Хорошо, сынок, правда состоит в том, что у твоей матери и Гранта был роман, они жили как муж и жена, поэтому я и не пойду.
— Черт… черт возьми, папа, ты уверен?!
— Да, я застукал их на этом.
— Ну, спасибо, по крайней мере, за честность… Что ты хочешь, чтобы сделал я?
— Сын, этот аргумент не для тебя — ты делай то, что диктует твоя совесть.
Моя дочь умоляла меня прийти, и мне было трудно сравнивать разговор с ней с тем, который у меня был с Клайвом, но я не ожидал ее гнева:
— Папа, ты должен пойди, мама потеряла голову, она — твоя жена.
Она впала в истерику, когда я сказал:
— Уже ненадолго.
Эшли звонила, прося и плача:
— Роб, ты — жестокий бессердечный ублюдок, почему ты сказал детям?
— Потому что меня заставляли быть плохим парнем, они злились на меня за то, что я не пошел на похороны, вот я и объяснил почему.
— Черт возьми, теперь они меня ненавидят. Сильви кричала на меня, Клайв называл меня очень обидными именами.
— Извини, Эш, но это ты копала яму, теперь сама выбирайся из нее.
Она тихо рыдала.
— По крайней мере, приходи на похороны, пожалуйста, приходи, я не могу пройти через это без тебя.
Мой ответ был коротким.
— Черта с два!
Клайв удивил меня тем, что тоже не пошел, и, очевидно, у него был разговор на повышенных тонах с матерью и сестрой.
***
После того как прошла продажа, мне было негде жить, и я начал искать новый дом. Я хотел маленький дом на побережье Капити. В то время как Эшли была на похоронах Гранта, я подписывал документы, и на следующей неделе переехал. Поскольку это был летний дом, в сочетании с тем, что он продавался за наличные и был свободен, приобретение в собственность означало, что я мог переехать немедленно.
Я получил от городского нотариуса приглашение присутствовать на зачтении завещания Гранта, но отказался, и он сказал:
— Мистер Томас, в ваших интересах было бы присутствовать, вам завещали довольно значительную сумму денег.
Я громко рассмеялся:
— Я не хочу его денег, я — не его сутенер.
Прежде чем опять начался разговор, я повесил трубку. Но когда подумал об этом, то захотел причинить ему боль, и единственное, что смог придумать, — это пожертвовать все церкви. Грант был строгим атеистом, и я знал, что он ненавидит это. Быстрый звонок по телефону адвокатам, и я организовал, чтобы деньги, завещанные мне, были переданы от его имени местной церкви. Адвокату было все равно, но я знал кое-кого, кому не было.
Прошло совсем немного времени, прежде чем Эшли позвонила и сердито выплюнула:
— Почему, Роб?… Ты же знаешь, как он относился к религии, он был бы чертовски зол, если бы узнал. Почему тебе было просто не вернуть все, мы могли бы использовать их на винограднике, или ими мог бы воспользоваться Глен.
— А мне пофиг! — прорычал я и бросил …