Грустный взгляд в ее глазах дал мне ответ.
— Роб, ты можешь приезжать каждые выходные или, может быть, через выходные, тебе не надо просто оставлять все это мне.
Утром мы снова занимались любовью, прежде чем я отвез ее в аэропорт.
— Позвони мне, — прошептал я, когда мы обнялись в последний раз.
Она легко поцеловала меня:
— Конечно, глупый, каждый вечер.
С этим она улетела.
Дома я ходил потерянный, как бы сильно я ни стонал по ней, это будет первый раз в нашей семейной жизни, когда мы когда-либо разлучались. Я косил газоны и думал, что взять на ужин. О, одно хорошо, по крайней мере, я мог взять все, что хотел. Я открыл пиво и расслабился в гостиной. Позже тем вечером позвонила Эшли, и Грант плакал в телефон:
— Спасибо, приятель, дерьмо, это так много значит для меня.
Эшли опять взяла трубку и прошептала:
— Роб, он был так счастлив, когда увидел меня, он мгновенно прояснился. Мы правильно сделали, теперь он живее, чем я видела когда-либо за долгое время.
Что я мог сказать, кроме одного:
— Это хорошие новости.
***
В течение первой недели звонки были регулярными, и она умоляла меня приехать на выходные, но со своей работой я не смог этого сделать, мне пришлось работать и в субботу. На следующей неделе она звонила каждый вечер, но уже не умоляла меня приехать и навестить. На следующей неделе количество звонков уменьшилось и они казались вынужденными, как будто она боялась со мной говорить, и я почувствовал, что все не так. К концу четвертой неделе я решил, что мне нужно выяснить, что, черт возьми, происходит. Я забронировал рейс на выходные, но ничего не сказал, решив сделать им сюрприз.
Когда я подъезжал к дому Гранта, в центре Отаго был приятный день. Все, на что я надеялся, это что его состояние не сильно ухудшилось, и что с Эшли все в порядке. Когда я остановился перед домом, то был поражен тем, как хорошо все выглядело, сады были ухожены, газоны подстрижены, и усадьба выглядела опрятной. Эшли явно была очень занята.
Я вошел, громко крича:
— Эшли, ты здесь?
Она вышла из кухни, выглядя совершенно ошеломленной:
— Роб… Что ты здесь делаешь?
Удивленный ее равнодушием, я пробормотал:
— Иисус… Мне уже требуется предлог, чтобы навестить свою жену?
Она нерешительно подошла, обняв меня, и поцелуй растопил все мои страхи.
— Нет, конечно, нет, хитрый дьявол, но ты должен был позвонить, мы могли бы встретить тебя в аэропорту и сэкономить на аренде машины.
Грант вошел снаружи, выражение его лица удивило меня, он не был в восторге, увидев меня, хотя выглядел хорошо, действительно хорошо.
— Привет, дружище, — сказал он, протянув руку. Я оттолкнул его руку, и мы обнялись, как могут только друзья-мужчины.
— Дерьмо, ты хорошо выглядишь, — пробормотал я.
— Должно быть, это хорошая еда, — засмеялся он.
Эш пробормотала:
— Я заварю чай.
Я взял сумку и направился в прихожую.
— Мне нужно переодеться. Полагаю, что мы как обычно — в главной гостевой комнате?
Эшли и Грант странно посмотрели друг на друга, когда я направлялся через холл в гостевую комнату, которая была пуста: ничего, ни одежды, ни сумок, ничего. Этой комнатой не пользовались очень долгое время.
Я повернулся и посмотрел на гостиную, где бок о бок стояли Эш и Грант, глядя на меня. Я вернулся в комнату, оставив свою сумку в дверном проеме, и вошел в главную спальню, где была вся одежда Эшли, ее сумки, открытые и пустые, ее туфли, разбросанные, как она это делала дома, и кровать была полностью расстелена, абсолютно нехарактерно для Эш, если только ею не пользовались совсем недавно.
Когда я повернулся, чтобы выйти, Эшли стояла, уставившись на меня.
— Дорогой, позволь мне объяснить, давай положим твою сумку в гостевую комнату, и мы все сможем сесть и поговорить. — Она выглядела нервной, взволнованной и возможно, даже напуганной.
Я почувствовал слабость, мое сердце колотилось в груди, а дыхание внезапно стало затрудненным. Я прошел мимо нее, оттолкнув ее в сторону, поднял сумку, направляясь к выходу, а Эшли побежала за мной.
— Роб, пожалуйста, позволь мне объяснить, пожалуйста, дорогой, прекрати… Роб, ты должен дать мне сказать.
Я продолжил идти прямо через гостиную обратно к своей машине. Эшли закричала:
— Роб, пожалуйста, подожди, не уклоняйся. Пожалуйста, прекрати, давай поговорим, — сердито кричала она. — Роб, послушай меня, пожалуйста… Ради бога, позволь мне объяснить!
Подошел Грант.
— Дружище, давай не будем делать ничего опрометчивого.
Я размахнулся и нанес дикий удар… В наши молодые годы он бы избил меня до полусмерти, но мой удар попал прямо в его нос, и он отшатнулся, дико махая руками, пытаясь восстановить равновесие. Бац, и он лежит на земле и стонет. Эшли посмотрела сначала на меня, потом на него, прежде чем наклониться, чтобы посмотреть, все ли у него в порядке. К тому времени я бросил свою сумку на заднее сиденье и сел, злобно хлопнув дверью.
Эшли подбежала и схватила меня.
— Роб, пожалуйста, не уезжай, не так, давай вернемся внутрь и поговорим.
Я сердито выплюнул:
— А где я буду спать? Еще точнее, где будешь спать ты?
Она с болью скривилась.
— С тобой, глупыш, ты — мой муж.
— Разве сейчас это так выглядит? — я завел машину, с хрустом включая передачу. — Мне кажется, что теперь твой муж — он. — Прежде чем уехать, я прошипел: — Эшли, я даю тебе шанс, если к понедельнику ты будешь дома в Веллингтоне, я постараюсь забыть, что это безумие когда-либо имело место, но если тебя там не будет, я обещаю тебе здесь и сейчас: наш брак закончится, и ты сможешь оставаться здесь сколько захочешь.
Я рванул вперед, обдав обоих камнями из-под колес, наращивая скорость и молча проклиная. Ради бога, они жили как муж и жена, делили постель и, очевидно, занимались сексом.
Приехав в аэропорт, мне стоило целого состояния поменять билет. Вернувшись домой, реальность ситуации навалилась на меня. Моим прощальным выстрелом было предложение, что я бы ее простил, но сидя в гостиной, безучастно глядя в никуда, я задумался, а если она вернется, смогу ли я простить?
В воскресенье днем мне позвонили, это была Эшли:
— Роб, можем мы вдохнуть и поговорить, пожалуйста, дай мне шанс, позволь объяснить, что произошло.
— Давай, объясни, скажи, почему, моя жена занимается сексом с другим мужчиной, скажи мне, почему ты сожительствуешь с ним как муж и жена, в то время как я живу здесь один.
— Дорогой, это не так…
Я прервал, прежде чем она смогла продолжить.
— И что… Вы не делите постель?
Была беременная пауза.
— Да, мы делим постель, но это не так, как ты думаешь…
— Вы не занимаетесь сексом?
Тишина вернулась, мы слушали дыхание друг друга, прежде чем она хрипло прошептала:
— Да, мы занимаемся сексом, но…
Я снова вмешался:
— Тогда, все как я и думал, вы живете вместе.
— Роб, позволь мне объяснить… он был так одинок и так грустен. Ты знаешь, как сильно он любил Саскию… Я приехала сюда не для этого, это просто случилось… Все началось с утешительного поцелуя, а потом вышло из-под контроля.
— Ты можешь говорить это сколько хочешь. Я сделал тебе предложение, и оно остается в силе, если завтра ты будешь дома, я готов попытаться простить тебя.
Я услышал ее вздох:
— Спасибо, Роб, вот почему я и люблю тебя, но не могу, не сейчас. Ты видел, насколько он позитивен сейчас, когда у него есть небольшая радость в его жизни, я не могу просто уйти. Дерьмо, любовь моя, ему осталось жить недолго, и тогда я вернусь домой, и мы сможем оставить все позади.
— Я думаю, ты меня не так поняла, это — единственное предложение, Эшли, я не буду ждать. Либо ты завтра здесь, либо я подаю на развод, вот и все.
Начались рыдания.
— Роб, у него никого нет, мы …