ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Это было здорово, — сказала она, отдышавшись.
Ален Бруссар только хмыкнул, слишком запыхавшись, чтобы говорить. Вместо этого он провел кончиками пальцев по ее набухшим соскам. Он любил ее соски. Они были крошечными, окруженными маленькими светло-розовыми ареолами, но ставшие твердыми как галька, когда она возбудилась, и теперь остались такими.
— Ты помнишь, о чем мы говорили сегодня днем? — спросила она, наконец успокоив дыхание. — За обедом?
— Ага, — сказал он, не особо вспоминая.
— Что ж, — сказала она, перекатываясь на бок лицом к нему, — я думаю, у меня есть идея.
Бруссар был настороже и повернулся к ней лицом.
— Давай послушаем.
Когда она начала, ее глаза вспыхнули от возбуждения.
— Хорошо, вот сделка. — Она села, сидя в индийском стиле. Он посмотрел на ее киску, голый лобок и губы, теперь скользкие от пота, спермы и возбуждения. Он опять сфокусировался на ее глазах и поймал хитрую улыбку.
«Она заводит меня больше, чем любая из них, — подумал он. — В ее теле так комфортно, наблюдая его и зная, как его возбудить».
— Сконцентрируйся, Ален, — сказала она. — Это важно, и это сделает нас единым целым.
Он посмотрел на нее и кивнул.
— Хороший мальчик, — насмехалась она. — Итак, каждый день мы начисляем проценты. Каждый день. По всем депозитам, инвестициям, ипотечным кредитам, краткосрочным и долгосрочным коммерческим бумагам. По всему этому, и мы делаем это каждый… каждый… день.
Он кивнул.
— Да. И что?
— Вплоть до десятитысячной доли цента, верно?
Он кивнул.
— Что ж, позволь мне спросить тебя кое о чем. Когда ты получаешь выписку по сберегательному счету, показывает ли она доли цента? Или там только полные центы?
— Только центы.
Она кивнула.
— Совершенно верно. В твоем заявлении написано, вроде, двенадцать долларов тридцать четыре цента, верно? — Он кивнул. — Не двенадцать целых, запятая три четыре два девять шесть три, верно? — Он снова кивнул, не понимая, к чему она клонит.
Ее улыбка стала шире. Ей нравилось подыгрывать ему вот так, но он терял терпение, желая заглянуть между ее ног.
— Ты бы никогда не узнал, если бы кто-нибудь снял дробную часть центов, не так ли? — Он открыл глаза, осознавая важность того, что она говорит.
— Итак, мы создали фиктивную учетную запись, перенаправляем все эти доли цента с каждой отдельной учетной записи — каждый божий день — на фиктивную учетную запись. Затем мы автоматически переводим баланс фиктивного счета на пронумерованный счет, например, в Швейцарию или Кайманы. Это всего лишь дробные части, но…
Он закончил думать о ее словах, не в силах сдержать волнение.
— Но на миллионах счетов каждый божий день это… Господи Иисусе, это — целое чертово состояние.
Она кивнула, довольная собой.
— На самом деле, это около девятисот тысяч в месяц плюс-минус, — сказала она. — В некоторые месяцы дроби в среднем будут ниже, в некоторые — выше. Но в среднем мы увидим девятьсот тысяч в месяц.
Он кивнул, все мысли теперь были о сокровищах, которые они собирались накопить, а не о сокровищах между ее ног.
— Но можно ли это сделать? Я имею в виду, я уверен, что это можно как-то сделать. Но разве нас не поймают? Кто проверяет это дерьмо? И, честно говоря, я не разбираюсь в компьютерах.
Она кивнула и закусила губу.
— Ну, выкладывай, — сказал он.
— Что ж, у нас есть ты, чтобы прикрыть нашу задницу. Ты — старший вице-президент по коммерческим бумагам, поэтому обычно ты подписываешь переводы за границу.
— Ага, — сказал он. — И это порождает первую проблему. Нам придется создать массу новых учетных записей, а не одну. Система будет активировать флажкии налоговой службы при любых ежедневных переводах с одной учетной записи на сумму, превышающую десять тысяч долларов. Так что, на всякий случай нам придется создать четыре или пять учетных записей.
— Хорошо, — согласилась она. — И у нас есть я. Я — аудитор. Не большая шишка, заметь, но я могу следить за всем там. Итак, у нас есть две базы из трех. У нас есть деньги, мы прикрыты, и мы можем скрыть следы. Теперь нам нужен кто-то, чтобы взломать компьютерную безопасность и запрограммировать систему на то, что нам нужно. — Она подняла брови, глядя на него. — Есть идеи?
Впервые он почувствовал улыбку на лице.
— Думаю, да, — сказал он. — И мы идем прямо к вершине.
— Ричардс? — спросила она.
Бруссар кивнул.
— Это идеально. Он лучший, поэтому и занимается электронной охраной. Он — чертов гений, как, я слышал, о нем говорит Дженсен.
— Но сделает ли он это? Я думала о ком-то более… ну не знаю… уязвимом.
Бруссар потер руки.
— О да, при правильном соблазнении он это сделает. Он только что развелся. Я слышал, как он говорил в столовой для руководителей, что его раскрутили на содержание ребенка и алименты. Ему нужны деньги.
Она нахмурилась.
— Да, но будет ли он участвовать в этом? Я имею в виду, если нас поймают, мы отправимся в тюрьму. И будем разорены в профессиональном и финансовом отношении.
— Ты уже струсила?
— Черт возьми, нет, — сказала она. — Я знаю риски, но я готова их принять. И ты их знаешь, но тебя это не останавливает. Шансы на то, что нас поймают, невелики, особенно с учетом всех баз, но шанс все же есть. И он величиной с мышиное дерьмо. Он испугается до усрачки, независимо от того, насколько малы шансы быть пойманным.
— Вот где входишь ты, — сказал Бруссар. — Видишь ли, он тоже одинок. И я видел, как он смотрит на тебя. Если мы правильно сыграем, ты обернешь его вокруг пальца через несколько недель.
Она нахмурилась, обдумывая, что это значит. Бруссар рассмеялся, придя к этой мысли.
— Подумай об этом, — сказал он, — это будет похоже на трах девственницы в старшей школе. У тебя будет собственный маленький секс-раб для собственного удовольствия. Обучи его делать то, что ты хочешь.
Она рассмеялась в ответ.
— У меня уже есть один такой, — сказала она. — Его зовут «мой муж».
— Тогда как насчет еще одного секс-раба? — Он протянул руки к ее голове и резко дернул ее — вместе с этим чудесным ртом — к своей теперь пульсирующей эрекции. — Я позабочусь о том, чтобы были удовлетворены другие твои потребности, — сказал он, в после застонал, когда его член опустился до глубины ее глотки…
ГЛАВА ВТОРАЯ
Ален был прав: Джефф Ричардс был потерянным щенком. Его развод стал тяжелым финансовым бременем, которое потребовало от него отказаться от половины своего чистого дохода на пособие на ребенка и алименты, он был вынужден переехать из своего дома с пятью спальнями на Северном берегу в квартиру с одной спальней за городом, и ни с кем не спал больше года.
Сначала ее действия были тонкими. Улыбка, легкие прикосновения к руке, склонение к нему для получения ответов на ее безобидные вопросы. Через две недели она сидела с ним в столовой для руководителей и весело болтала о работе, музыке, фильмах и искусстве. Вскоре она сидела с ним каждый день, и разговоры стали более личными. Когда он сказал ей, как был подавлен своим разводом, она даже едва сдерживала слезы, поглаживая его по руке.
Соблазнение было завершено через месяц после начала. Они вместе уходили из офиса, и она пригласила его прокатиться по берегу озера. Тридцать минут спустя, погладив его по бедру и пробормотав, что она сочувствует его продолжающимся рассказам о постигшем горе, они припарковались в дальнем углу парковки лесного заповедника, подальше от других автомобилей и посторонних глаз.
— Джефф, — сказала она почти шепотом, — я хочу для тебя кое-что сделать.
— Что? — смущенно спросил он.
Ей это нравилось. Он не двинулся с места, и она поняла, что он ничего не будет делать, даже если она окажется рядом с ним совершенно голой.
— Я хочу помочь облегчить твою боль, — сказала она, а ее пальцы пробежали по растущей …