до дочери и утешить ее, но как она могла передать то чувство, которого сама не испытывала.
В понедельник утром Барбара заметила, что у Линды кончились хлопья. Она сделала мысленную пометку сходить в супермаркет. Поскольку ей все равно необходимо было идти, она составила список покупок на всю неделю. Подъезжая к супермаркету, она заметила, что на приборной панели ее машины появился индикатор низкого уровня топлива. Она решила пополнить бак, как только закончит с покупками.
Барбара не спеша прогуливалась по магазину, делая покупки и выискивая самые выгодные. Когда она подошла к кассе, ее тележка была битком набита продуктами. Общая сумма была близка к двумстам долларам. Она протянула клерку свою дебетовую карточку, и кассир протащил ее по терминалу, ожидая одобрения.
Через тридцать секунд кассир нахмурился, набрал несколько цифр и снова провел карточкой. Опять ничего не произошло, и клерк попробовал в третий раз.
— Мне очень жаль, миссис Ловетт, но банк не одобряет эту транзакцию.
Сбитая с толку, Барбара спросила:
— Что значит, он не одобряет транзакцию?
— Мэм, я пробовал три раза, и эта карточка не работает. Не хотите попробовать другую? — Роясь в сумочке, Барбара услышала ворчание недовольных покупателей, ожидавших позади нее. Она отдала кассиру свою кредитную карточку и с тревогой ждала, когда тот выдаст ей чек, чтобы она могла покинуть магазин.
— Мэм, боюсь, что эта карточка аннулирована, — объявил кассир.
— Но… но это невозможно! — бессвязно пробормотала Барбара. — Пожалуйста, попробуйте вот эту!
Когда она протянула ему третью карточку, покупатели позади нее подняли бунт и сказали ей поторопиться.
— Простите, миссис Ловетт, но эта карточка показывает, что она тоже отменена.
Барбара Ловетт застыла как вкопанная, когда кто-то воскликнул сзади: «Господи Иисусе!» Кассир позвонил по внутренней связи и просил подойти к кассе менеджера. За ее спиной покупатели рассредоточились по другим кассам. Она слышала, как один мужчина назвал ее глупой сукой. Наконец пришел управляющий, и кассир объяснил, что произошло. Управляющий посмотрел на Барбару, ожидая объяснений.
— Послушайте, я хожу по магазинам уже больше пяти лет. Я не знаю, что происходит, но если вы позволите мне заплатить за это моим личным чеком, я позабочусь о том, чтобы с моими картами больше не было никаких проблем!
— Мне очень жаль, миссис Ловетт, — печально посмотрев на нее, сказал управляющий, — но у нас есть указание, что если у клиента не хватает денег, то политика магазина состоит в том, чтобы отказать в приеме чека. Боюсь, нам придется все это забрать обратно, — сказал он кассиру.
Она вышла полностью униженная и, садясь в машину, потянулась за сотовым телефоном, который заряжался, чтобы позвонить Ричарду и узнать, что происходит. Она нажала кнопку быстрого набора, и зазвучал иностранный механический голос, объявивший, что обслуживание этого номера отменено.
Она завела машину, и слабый свет фар напомнил ей об опасном состоянии машины. Всю дорогу домой она молилась, чтобы у нее хватило бензина. Она вздохнула с облегчением, остановив машину на подъездной дорожке. Снаружи, сидя на крыльце, ждала несчастная Линда.
— Мама, — закричала она, — подъехал грузовик коммунальщиков и отключил в доме электричество, газ и воду! Я пыталась позвонить тебе, но мой телефон отключен!
Последнее подтверждение злобы Ричарда дошло до Барбары, когда она стояла совершенно ошеломленная тем, как им с дочерью выживать? Она увидела, как к дому подъехала машина помощника шерифа, и к ней направился человек в форме. Возможно, ей удастся убедить его, чтобы Ричард прекратил эти мучения.
— Миссис Барбара Ловетт, это — официальное вручение.
Он сунул ей в руку какие-то бумаги и пошел к своей машине. Вяло войдя в дом, Барбара уронила на пол все документы о разводе, и они рассыпались по всему коридору.
Ее мыслительный процесс отключился от перегрузки стрессом и сокрушительными эмоциональными ударами, которые она перенесла. Сама того не сознавая, она отчаянно пыталась найти способ справиться с собой, войдя в свою спальню. По какой-то причине она обнаружила, что роется в шкафу, пока не нашла свою старую пару кроссовок.
Барбара вспомнила удовольствие, которое испытывала, когда бегала. Конечно, это было в колледже, до того как она встретила Ричарда. Столько всего произошло: ее замужество, рождение Линды, смерть матери, возвращение в родной Уоррентон. Казалось, всегда было что-то, что мешало ей бегать, но сейчас, в этот момент, ее абсолютно ничто не останавливало.
Она достала старые шорты и спортивные штаны и заставила себя облачиться в них. С тех пор как надевала их в последний раз, она набрала несколько килограмм. У нее не было спортивного бюстгальтера, достаточно большого, чтобы вместить ее пятый размер, поэтому ей придется довольствоваться обычным бюстгальтером, при этом она с трудом натянула толстовку.
Она нашла последнюю пару тонких спортивных носков и наклонилась, чтобы надеть съежившиеся, ломкие кожаные туфли, которые тут же впились ей в ноги. Она не обращала внимания на дискомфорт, будучи сильно напряжена, пытаясь вернуть хорошее воспоминание.
Не разминаясь и не растягиваясь, она медленно побежала по улице. У нее была смутная цель — добраться до озера Уоррентон, расположенного в десяти милях от ее дома. Когда была юной, учась в средней школе, она могла пробежать эту дистанцию без особых усилий. В юности ничто не могло остановить ее, когда мили улетали у нее из-под ног.
Добежав до конца квартала, она тяжело дышала. Все же, она продолжала бороться и далее, так как, прихрамывая, проковыляла Старый город. На далеком горизонте начали собираться грозовые тучи, а Барбара продолжала продвигаться вперед. К моменту, когда добралась до края городской черты, она уже хрипела, в то время как мимо нее по шоссе с ревом проносились машины. Каждая четвертая или пятая машина была восемнадцатиколесным грузовиком, который тормозил ее продвижение, обрушивая на нее воздушную волну.
Она все еще ковыляла, когда начали падать капли дождя. Поначалу дождь был приятен, так как охлаждал ее разгоряченное тело. Но затем, полностью промокнув, она задрожала, когда ливень от грозы продолжился. К тому же, машины попадали в выбоины, забрызгивая ее грязной водой.
Темп Барбары замедлился, каждая частичка ее тела болела. Туфли терзали ее ноги, когда она пыталась осторожно сделать несколько шагов. Ее давно не используемые мышцы болели, и их сводило судорогой, крича мозгу остановиться. Ее легкие горели от недостатка кислорода, а грудь больно ударялась о торс. Дождь превратился в смесь градин, и она почувствовала болезненные уколы, когда те врезались в ее тело. Затем подошва ее левого ботинка подалась и отделилась от верха. Барбара споткнулась, пытаясь бежать дальше, шлепая подошвой по мокрой от дождя ноге. Ее движения начали работать против нее, когда она, наконец, попала в большую выбоину, заставившую ее упасть на гравийную обочину шоссе.
Она затормозила на грубом гравии, истекая кровью и плача, совершенно разбитая. Лежа ничком на плече, она подняла руку, чтобы дать сигнал встречному движению остановиться и оказать ей помощь.
Но никто не остановился. Машина за машиной проезжали мимо нее, в то время как она умоляла их остановиться. И все же бессердечное движение удалялось от нее к месту своего назначения. Она слабела и не знала, как долго будет оставаться в сознании. Она использовала последние силы, чтобы перевернуться и сесть. Грязная рваная одежда тяжело, мокро и холодно висела на ее теле. И все же, она попыталась остановить доброго самаритянина.
Несколько раз она чувствовала, как машины замедляют ход, и это вселяло в нее надежду, но напрасно, поскольку они ускорялись, проезжая мимо. Она понятия не имела, как долго пробыла там, когда, наконец, рядом с ней на обочине не замедлила ход и не остановилась машина. Она подняла грязное лицо и узнала машину …