Через некоторое время Фили вернулся в своем любимом светло-коричневом халате. Николь ждала его, играя с пеной.
— Ну привет, — сказал Фили, не зная, что еще сказать.
— Привет, — улыбнулась Николь. — Ты не хочешь снять халат и залезть ко мне?
— Хорошо, сейчас.
Фили нерешительно распахнул халат, она увидела огромные, до колен, зеленые спортивные трусы с белыми полосками по бокам.
— Плавки — это же замечательно, — с едва заметной иронией восхитилась она. — Ты не хочешь их снять?
— Нет, — твердо сказал Фили.
— Ну ладно, — мягко согласилась она, как талантливый дрессировщик соглашается с рычанием тигра не желающим выполнять какое-то задание. — Залезай, — пригласила Николь и добавила иронически, в надежде, что он передумает: — В плавках.
Он полез в ванну, сжав зубы, чтобы не выдать, что его трясет от возбуждения. Чуть не оступился на скользком дне бронзовой ванны.
— Осторожней, — сказала она. — Осторожней!
Фили вступил в пену у нее между ног. Николь уверенно подхватила его руками за талию и направила, так, чтобы он сел к ней спиной и прижался плотно к ее груди.
— Я потру тебе спину, — сказала она.
Экономка стала осторожно гладить его умелыми пальцами по спине, прокралась под мышкой на живот, провела по груди… Фили наслаждался.
— Ну как, тебе нравится?
Он повернул к ней голову.
Она его поцеловала в щеку — осторожно, так как мать целует ребенка на ночь. На его лице было написано почти детско-безмятежное счастье.
Она поцеловала его в волосы, в шею, снова в щеку. Он повернул голову и неумело вытянул к ней губы. Она чмокнула в них. Он отвернулся и прикрыл глаза от удовольствия.
Она лаская наткнулась руками на трусы.
— Ты уверен, что не хочешь их снять? — спросила она так, что невозможно было отказаться от выполнения ее просьбы.
— Ну хорошо, — очень неохотно уступил Фили. Он ее все равно стеснялся. — С одним условием.
— С каким? — стараясь неосторожным словом не спугнуть его, спросила Николь.
— Мы погасим свет.
Не услышав возражений он полез к выключателю.
— Осторожней, — сказала она, поддерживая его руками. Он щелкнул тумблером, погас свет. — Осторожней, — повторила она.
Он с плеском уселся на то же место и стал стаскивать в воде свои огромные трусы.