Фили последовал его примеру.
Когда работа была завершена Лестер достал сигарету и закурил, думая о чем-то своем.
Фили сходил к огромной клумбе — гордости мистера Грина — и нарвал самых красивых цветов, которые только смог разглядеть при неверном свете луны.
Со слезами на глазах возложил огромный букет на свежий холмик.
«Прощай, любимая, — про себя сказал Фили, глядя нахолмик и вытирая слезы. — Я никогда не забуду тебя. Прости!»
Он вспомнил про крест, висящий на стене ее комнаты. И вдруг со стыдом осознал, что не знает ни единой молитвы. Тем более — подобающей при захоронении. В голове лишь крутилась цитата откуда-то из библии, которую любила повторять миссис Тенн, прежняя экономка: «Прах еси и в прах вернешься».
— Лестер, ты знаешь какую-нибудь молитву? — почему-то спросил он.
Лестер подошел сзади и положил по-отечески руку ему на плечо. Фили встал.
— Упокой господи, ее грешную душу, — торжественно произнес Лестер. И добавил: — Пойдем, Фили, уже поздно.
Они взяли лопаты и понуро пошли к дому.
Лестер успокаивающе похлопал Фили по плечу.
Но никакие утешения ему сейчас помочь не могли. Он себя чувствовал самым последним негодяем в мире. Убийцей и преступником.
День шестой
Спал Фили как младенец — против ожидания никаких кошмаров не было. Зато проснувшись, и вспомнив, что произошло накануне, он решил, что все еще спит. Что это лишь жуткий сон, что сейчас проснется, спустится в столовую и услышит ее мягкий, красивый голос: «Как спалось, Фили»?
Но вскоре понял, что нет, не сон. Не услышит больше ее голоса, не увидит ее чарующей улыбки. Вчерашние муки совести с новой силой нахлынули на него.
Напрасно он потерял голову и не позволил Лестеру вызвать полицию. Неприятностей, разумеется, это принесло бы массу, но не надо было бы всю жизнь страдать угрызениями совести и трястись от страха. Ведь он преступник, хотя и не убивал. Злоумышленник, хотя никакого черного замысла в голове не держал.
Так противно за самого себя ему еще никогда не было.
Он медленно совершил утренний туалет, стараясь оттянуть вступление в новый день, который ничего хорошего ему не сулил.
Но в тоже время его неудержимо тянуло на лужайку перед окнами экономки. Он сам не знал почему. Говорят, преступника всегда тянет на могилу жертвы… Но он же не преступник!
Фили спустился по лестнице, вышел через парадную дверь на улицу. Утро было в самом разгаре — солнце уже начинало припекать. Воздух был чист и свеж, пропитанный ароматами ухоженного сада. Фили обогнул дом и вышел на лужайку.
Открывшееся ему внезапно зрелище прямо подкосило его. Фили схватился рукой за сердце (хотя конечно никаких физических болей не ощущал) и остолбенел. Ноги отказывались ему повиноваться.
Импровизированная могила была разрыта. Грубо и спешно. Она выделялась на изумрудно-чистой лужайке, как гниющая отвратительная язва на ноге грязного нищего, выставившего рану на показ. Букет роз, возложенный вчера Фили, был втоптан в землю.
Фили подбежал к развершейся пред ним яме. Она была пуста.
— Лестер! — крикнул Фили вбегая в дом. — Лестер!!!
В его голосе звенел такой ужас, словно он только что видел вампира или ожившего мертвеца.