-Ты не умеешь смотреть глазами женщины…
-Начинайте уже, вы разгорячили меня и теперь я точно не отпущу вас отсюда просто так!
-Мы никуда от тебя не уйдём!- горячо воскликнула эльфка.- Мы твои, помнишь, и ублажать тебя – наш долг… Наше удовольствие!
Гигант вздохнул, его огромная грудь высоко приподнялась и снова опустилась.
-Той брат Ашуин, а как твоё имя?
-Иллиам, хозяин.
-Иллиам и Ашуин, ублажите меня.
Эльфы синхронно припали к фаллосу, нежно ощупывая это горячее пульсирующее сердечным ритмом чудовище каменной крепости. Они взялись натягивать кожу, раздвигая крайнюю плоть, из которой показалось нечто тёмно-лиловое, почти чёрное, маслянисто блестящее и пахнущее тем самым неприятным запахом, который в минуты крайнего возбуждения кажется поросто-восхитительным, развратным и возбуждающим. Головка освободилась, была она размером в два мужских кулака с шипами по ободу, чтобы крайняя плоть не сползала назад, спереди крупная плотно сжатая щель, а под ней натянутая горячая узда. Придаток танелонца в полной готовности к соитию, устрашающий и возбуждающий…
Ашуин чувствовал наибольшее желание, но Иллиам была намного смелее, так что она коснулась головки языком, опередив брата на несколько секунд. Будучи, или, по крайней мере, считая себя существами возвышенными и прекрасными во всех отношениях, эльфы, совершавшие столь низменный акт как вылизывание пахучего фаллоса существа иной расы, дикаря, получудовища, чувствовали… невероятное возбуждение! Это возбуждение суть – страсть к самоуничижению, страсть к грехопадению, когда разумное существо безудержно желает окунуться в грязь, ползать в ней и визжать как свинья, мечтающая быть покрытой жирным омерзительным хряком… Эта страсть толкает некоторых женщин на то, чтобы становиться на четвереньки и приманивать к себе вонючего дворового кобеля, эта страсть распаляет в некоторых женщинах потаённое желание быть жестоко изнасилованной, униженной, обесчещенной, избитой и снова изнасилованной, грязно, безжалостно, унизительно… А что эта страсть делает с мужчинами! Мужчинами ищущими утех с детьми, мужчинами, подставляющими своих жён под иноземных рабов, с мужчинами, обуянными кровавым азартом, насилующими жён убитых на войне врагов!
Тёмная страсть, пробуждающая в душе разумного существо грязное похотливое животное, сластолюбивую жестокую тварь, желающую насиловать и быть изнасилованной… Это тёмная вонючая страсть, дарящая наслаждение! Что-то сродни этой страсти испытывали бессмертные дети Извечных Домов, причащаясь символом варварской силы. Они облизывали, целовали, тёрлись об него лицами, нередко соединяясь в «кровосмесительном» поцелую, нежно и жадно сжимали стержень, водили языками и по нему, проводя влажные дорожки от набалдашника до основания, а когда возбуждённые эльфы вспомнили про мошонку… Что сказать, вид огромных яиц для женщины также притягателен, как вид огромных грудей для мужчины! Любовно покрывая фаллос слюной, трясь об него уже всем телом, долгоухие играли с мошонкой, массируя её настойчиво, но бережно. Самсон наблюдал за ними сквозь прикрытые веки и действительно наслаждался, его тело столь сильно нагрелось, что от него поднимался пар, и кожа высыхала на глазах.
Долгоухие не могли наиграться, они сосредоточились на блестящей головке и всячески дразнили её губами, горячим дыханием, пальцами, будто боясь оторваться отчего-то чудесного, чего-то вызывающего зависимость! Они наслаждались не только придатком, они наслаждались собой, своей развязностью и низменной страстью к куску твёрдого горячего мяса! Они возлюбили фаллос и тихо сходили с ума от невозможности объединиться с ним! Оба! Иллиам быстро и ловко взобралась на Самсона так, чтобы его придаток оказался меж её бёдер. Прижав чёрную дубину к своему животу, она начала быстро ёрзать передком по стволу, порой так часто, что её движения походили на приступы судороги, но женщина больше не могла остановиться! Её глаза закатились, из канальцев брызнули слёзы, соски затвердели и стали похожи на острые наконечники стрел, а из приоткрытого рта виднелся извивающийся, ищущий язык! Она подбиралась к экстазу! Ашуин прильнул к сестре с другой стороны, гибкие эльфские тела зажали придаток с двух сторон, извивающиеся, не останавливающиеся ни на миг!
Самсон почувствовал, что скоро… наконец-то! Ашуин целовал сестру в губы, затем ласкал её сосцы, заставляя её кричать, а потом вновь обратился к тёмной головке. Прекрасный эльф припал к расщелине как только что припадал ко рту Иллиам и с трудом, просунул язык в горячее нутро уретры. Эльфка, не в силах прекратить скользить по фаллосу пульсирующим клитором, ссутулилась, и, дрожа всем телом, лизала шипчики с ободка головки. При этом оба эльфа сладострастно, но тихо, будто на грани сил постанывала, чувствуя, что экстаз затаился в двух шагах. В тот миг, когда в передок Самсону ударила тугая струя тёплой жидкости, а Иллиам издала вопль страсти, смешанный с предсмертным криком раненной птицы, Самсон глухо зарычал, по его телу пробежала волна напряжения. Сперва напряглась его толстая шея, затем вздулись мышцы грудины, затем окаменел живот, придатокдёрнулся, мошонка из большого мягкого мешка превратилась в твёрдый тугой карман, прижатый поближе к фаллосу, и в рот Ашуину ударила тугая и вязкая, горячая струя семени. Она мгновенно заполнила всю ротовую полость эльфа и покрыла лицо. Наполовину потерявшая сознание Иллиам набросилась на сверкающий от влаги набалдашник и получила вторую струю, которая залила всю её грудь, шею, подбородок, рот… Третью струю брат и сестра встретили вместе, щека к щеке, широко раскрыв рты. И хотя из придатка продолжало сочиться семя, больше таких мощных извержений не последовало.
Иллиам сидела на тяжело дышащем, но уже не рычащем Самсоне, его сперма покрывала её ото лба до середины живота и продолжала медленно стекать вниз, Ашуин был у гиганта промеж ног, тоже весь в вязкой белой слизи с одуряющее сильным запахом. Решительная сестра снова опередила брата, мазнув по своей груди пальцем и облизав его. Брови эльфки взлетели вверх, и она стала жадно слизывать сперму с себя.
-Это похоже… Это похоже…
-Сливочный вкус с послевкусием лесного ореха…- тихо прошептал Самсон, смотря в небо сквозь древесные ветви, расслабленный и довольный.
-Да! Именно! Ты пробовал своё семя?
-Мне такое ни к чему, но женщины, пробовавшие его, говорили, что оно похоже на сырой, но ещё тёплый тюлений жир, а я люблю тюлений жир и знаю его вкус. Что там щебечет твой брат?
-Ему нравится. Оно такое густое! Не горькое, не солённое, не сладкое…
-Будешь часто есть танелонскую сперму, и скоро у тебя отрастёт грудь, увеличатся седалище, и ты станешь похожа на настоящую танелонскую женщину, а не на ребёнка. Не смотри так, малышка, вы с братом облегчили тяжёлую ношу… Кстати!
Гигант притянул к себе эльфа и перевернул головой вниз, к паху, открывая для обзора гладкие мягкие полушария ягодиц и крошечную звёздочку ануса. У Ашуина действительно были практически детские гениталии, слишком маленькие даже для эльфа.
-Смочи как следует,- приказал гигант, протягивая к Иллиам оттопыренный мизинец правой руки.
Пока эльфка с каким-то странным возбуждением обсасывала палец, размером больше среднего человеческого фаллоса, длинный змееподобный зык танелонца танцевал вокруг сфинктера, то и дело предпринимая попытки вторжения. Ашуин тонко вскрикивал и крепко держался за придаток самого Самсона, который так и не потерял твёрдости. Эльф испытывал откровенный страх и томительное возбуждение, он всегда питал любовь к телам других мужчин и телу своей сестры, но дальше ласк языком не заходило никогда! Этого было достаточно, чтобы позже, вечный юноша доводил себя до экстаза самостоятельно. Теперь же он готовился впервые пережить вторжение в свой зад, что и пугало, и будоражил его порочное нутро. Втянув язык, Самсон приставил мизинец к заду своей новой собственности.
-Ты не повредишь его своим когтем?- озабоченно спросила эльфка, тем не менее, следящая за действом с нескрываемым возбуждением. Она буквально только что получила высшее наслаждение, но её таз всё же продолжал едва заметно подрагивать в ритмичных поступательных движениях.
-Это всего лишь ороговевший ноготь, он не острый, а заострённый, у него нет режущей кромки. Он готов?
-Сэллу келеп талкан, Аши?