-Нет, шанса достоит каждый, и, на мой взгляд, вы оба как женщины, что лицом что телом. Но если твой брат не желает, я не буду насиловать… его природу. Всё же совокупление между двумя мужчинами не всякому по нраву.
-Ашуин не уйдёт. Он рождён с очень маленькой жизнедарящей ветвью, и оттого испытывает тягу… к большим ветвям.
-Ветки? Это ты про хрен, что ли?
-Хрен – это несъедобный корень, который отчего-то в таких количествах пожирают люди! А у нас – жизнедарящие ветви!
-Ага, да, вы же эльфы! Как я мог забыть! Что ж, можете начинать, а я посмотрю, что у вас получится.
Эльфа подплыла вплотную, забралась на широкую грудь Самсона, чувствуя твёрдость грудных мышц даже после того, как гигант успел расслабиться после битвы, она прильнула к его губам, ища отклика, и танелонец высунул язык, длинный вёрткий, словно блестящая красная змея. Этот язык прошёлся по её шее и груди, дрожа и вибрируя, оставляя блестящий след вязкой слюны на и без того мокрой коже. Самсон провёл правой ладонью по спине эльфки, спустился вниз и сжал сперва одну ягодицу, потом вторую, стал поглаживать, не переставая лизать острые маленькие грудки. Так продолжалось до тех пор, пока она не поняла, что гигант просто издевается над ней, тиская словно мелкую зверюшку! Эльфка с гневным шипением отбила язык рукой, заставив его втянуться в улыбающуюся, оскаленную пасть и всё же навязала танелонцу поцелуй, рискнув просунуть свой язык в логово сорока острых костяных кинжалов! Левой рукой она держалась за толстую шею, правой же сладострастно ощупывала мускулы груди, плеч, руки, чувствуя их возбуждающую твёрдость. Её тело вытянулось так, что лодыжки скользнули ему в промежность и там, пальцами ног, всей стопой, она начала аккуратно дразнить нечто внушительное, крупное, похожее на мягкий кабачок.
-Элатовэллана, оиши амит, Аши!- бросила долгоухая через плечё.
Её брат, доселе только следивший, приблизился и на ощупь нашёл в воде нечто, что взбудоражило его разум ещё сильнее, чем действия сестры – нечто длинное, толстое, старательно теребимое её ступнями, разбухающее, накаляющееся… Ашуин опустил руки от основания и нащупал два упругих шара, на ощупь напоминающих небольшие дыньки в сумке из мягкой кожи, горячие, пульсирующие.
-Авита талана, омича!- воскликнул он.
-Что он говорит?
-Что у тебя потрясающе огромные «дыньки»…
-Девистас лейвэ маа!
-И что он хочет прижаться к ним лицом!
-Пусть потерпит, если будешь работать своими шелудивыми ножками также усердно и дальше, то скоро вам обоим будет к чему прижаться лицами, обещаю!
Гигант чувствовал, как в груди, брюшине и развилке раскаляются горны, которые не горели вот уже два года. В походе ему приходилось сбрасывать напряжение охотой и в бою. Это помогало, но нужна была женщина! Танелонец испытывал потребность в крепком влагалище, чтобы излить семя, которое не мог оставить на земле. Конечно, вокруг было предостаточно лошадей и коров, но гиганту претила одна мысль о том, чтобы пасть до скотоложства. С сентаури всё было иначе, разумная женщина, сама решающая чему быть, а чему не быть, что же взять с лошади, которая едва ли поймёт, что её насилуют! Самсону хотелось ласк, хотелось тепла, а маркитантки его боялись… Да и он как-то не обращал внимание на этих затисканных несвежих баб.
Танелонец продолжал ласкать свою миниатюрную любовницу, и делал он это с умением, его руки скользили по её телу, оглаживая крестец, внутренние стороны бёдер, поглаживая обратные стороны коленок, потом поднимались обратно, слегка тискали крепкие тёплые ягодицы и тщательно проходились посередине спины и по бокам. Он превосходно знал, как надо играть на женском теле, чтобы оно начало издавать правильные, стонущие звуки, как доставлять удовольствие. Танелонцы живут в патриархальном обществе, женщина имеет право говорить, думать, но не решать. Права мужчин гораздо внушительнее, но в одном оба пола равны – в праве на радости соития. Брак может распасться, если женщина не получает причитающейся доли удовлетворения, потому танелонский мужчина обязан знать тело женщины не хуже чем своё родовое оружие! Эльфка задышала тяжелее, ей стало жарко, внизу живота расцвело и заворочалось нечто томящее, тяжёлое, источающее томление…
Самсон подтянулк себе на грудь Ашуина. Эльфы в среднем выше людей на голову, но даже так они обычно дотягивают танелонцам до низа груди. Юноша слегка растерялся, ощущая под собой твёрдое, но в то же время, не жёсткое тело. Он, сначала робко, но потом смелее стал ощупывать мускулы Самсона, приходя в тихий восторг! У эльфов никогда не было ничего подобного, такой мощи, таких габаритов! Они не слабы, как принято считать, у них выносливые мускулы и мощные жилы, кости их тонки, но очень гибки, и всё же, такая мощь, такие размеры всегда восхищают! Будь ты эльф, человек или гном, статная и дикая красота танелонцев восхитит тебя!
-Брат спрашивает, не болят ли твои раны?
-Боль, это лишь сообщение, что ты жив. Мне немного больно, но я не страдаю.
Ашуин нерешительно потянулся к губам Самсона и получил долгий влажный поцелуй. Эльф слепо водил ладонями по лицу гиганта, осторожно ощупывал острые треугольные уши, запускал пальцы в жёсткую гриву цвета безлунной ночи, теребя толстую косу, а огромная пятерня нежно тискала его мальчишеский зад…
Фаллос танелонца это огромный кусок мяса, в котором тысячи пористых ячеек, медленно заполняющихся густой кровью. Чтобы придаток, как зовут свои члены танелонцы, полностью отвердел, нужно потратить некоторые усилия и определённое время. У эльфов и людей всё происходит гораздо быстрее, однако и эффект твёрдости у гигантов дольше в шесть-семь раз! Ловкие изящные ступни эльфки сделали своё дело, и это чудовище величественно поднялось над водой. Эльфы соскользнули вниз и зачарованно замерли с двух сторон от сверкающей обсидиановой дубины. По природе своей танелонцы белокожи, их кожа, словно белый мрамор с тёмными прожилками артерий. Даже самое жаркое солнце не оставляет на ней следа, но в некоторых местах, например в подмышках и промежности, их кожа имеет разные оттенки серого, реже коричневого, или, как у Самсона – абсолютно чёрного цвета. Эльфка первая решилась протянуть руки к этому великолепию, о том, чтобы поместить его в какую-то полость своего тела не могло быть и речи, но её одолевало любопытство. Она обхватила указательными и большими пальцами обеих рук основание стержня и пальцы, длинные изящные эльфские пальцы едва-едва сошлись. Посередине стержня не сошлись вообще, а под скрытой головкой снова сошлись с большим трудом. Затем она осторожно приставила к придатку свою руку, и оказалось, что он на две фаланги длиннее, чем её рука от локтя до кончика среднего пальца.
-Эппасэна беллатрана…
-Он прекрасен,- скорее не перевела, а согласилась женщина.- Твоя жизнедарящая ветвь прекрасна, хозяин!
К слову о ветвях, вздувшиеся толстые вены на фаллосе действительно напоминали настоящую древесную ветку своим рисунком.
-Это всего лишь придаток. Скажу безо всякой лжи, было бы весьма прискорбно его потерять, но ничего прекрасного в нём не вижу.