«Как так может быть?», думала Аямэ, из последних сил борясь с волнами. Лодка Рафу была все так же далеко…
— Рафуууууу! — позвала Аямэ, выплеснув все силы в крик.
На борьбу не осталось ни крупицы, и тяжелые волны сомкнулись у нее над головой, всосав Аямэ в голубую тьму…
***
— Что с тобой делал отец, когда ты не слушалась его?
— Он наказывал меня.
— Как он наказывал тебя?
— Он бил меня бамбуковой палкой по ягодицам.
Аямэ сидела на своем футоне, пунцовая, как обманувшие ее эдисугусури. Она очнулась только здесь, в хижине, и не знала, как Рафу спас ее.
Рафу, сидевший напротив, был суров, как статуя.
— Я тоже накажу тебя. Но не так.
Она не спрашивала, как. Она была готова на любое наказание — лишь бы Рафу простил ее.
— Встань и разденься.
Рафу привязал нагую Аямэ к сëдзи*, распяв ей ноги, и стал возбуждать ее.
Он целовал ей соски, ласкал тело и массировал липкое лоно, но так, что самая чувствительная точка, нывшая от сладострастия, оставалась нетронутой.
Вначале Аямэ блаженствовала, закрыв глаза, осьминога вдруг проникло в ее анус, дотянулось до утробы и сплелось там с языком. Аямэ оказалась надетой на живое кольцо, жгущее таким блаженством, что ее нутро вспучилось и лопнуло волной радужной соли. Проснувшись, Аямэ обнаружила, что ее анус горит, будто в нем действительно побывало толстое щупальце, — настолько, что ей больно испражняться.
В другой раз щупальце вдруг влилось ей в рот и вывернуло Аямэ наизнанку, влажной утробой наружу, и Аямэ корчилась, распахнутая всему миру, и ветра, волны и солнце ласкали ей живое мясо, раскрытое, как огромная сладостная рана…
И наяву с ней творилось что-то странное. Она могла вдруг, без всяких причин ослабеть, да так, что ноги не держали ее, и она падала на песок. Временами ее тошнило, и она ходила сгорбившись, как фламинго, или лежала лицом вниз, закрыв глаза. Иногда ей смертельно хотелось каких-то трав и ягод, и она лезла в подлесок, рыскала там нагишом, как зверь, находила то, к чему ее тянуло чутье, и ела, сплевывая песок…
— Рафу-сама! Наверно, я заболела, — сказала она мужу однажды. — Я слабею с каждым днем. В животе у меня гадко, будто там поселились мокрицы. Наверно, я скоро умру.
— Нет, Аямэ.
Рафу сел напротив, взял ее за руки и посмотрел ей в глаза:
— Нет. Не бойся, Аямэ. Ты не заболела. Ты не умрешь. Просто у тебя будет дитя.
***
В тот день она снова встретила желтого старика.