— Пока я здесь командую и отвечаю за успех экспедиции! — Антон непримиримо сверкнул серыми глазами. — И покуда это так, вы обязаны слушать вашего капитана! — отрезал он.
Девушка тряхнула золотыми кудрями, но промолчала. Они шли молча. Антон украдкой наблюдал за ней. Вдруг заметил, что она стала прихрамывать и отставать.
— Таак, Анастасия! — позвал он. — Что у вас с ногой?
— Ничего… не… знаю… — пробормотала она и опустила голову.
— А ну, живо снимайте обувь! — скомандовал Антон.
Девушка послушалась и, опустившись на камень, скинула кроссовок. Сергеев присел перед ней, осматривая ножку. Над крошечной пятачкой была кровавая потёртость. Антон понял, что она причиняет Насте невероятную боль.
— И как давно вы это терпите? — нахмурившись, спросил он.
— Это ещё вчера… Когда мы летали в Гоби…
— И молчали! — он покачал головой.
— Тогда бы вы не разрешили мне сегодня лететь…
Она вдруг просительно заглянула ему в глаза и заканючила:
— Это пустяки! Я сейчас намажу восстановителем, наклею пластырь и… я смогу идти!
— Хорошо! Только поторапливайтесь! Мы теряем много времени, нельзя срывать сроки экспедиции! — поморщился Сергеев.
Мысленно он сказал:
— Что бы я ещё раз взял девчонку в экипаж! Нееет! Только парни! Сколько нервов она мне истрепала за эти три месяца! И вообще, вернёмся, напишу рапорт… Пуст ей дают другого наставника.
Настя достала аптечку и принялась обрабатывать ранку.
— Ой-ёй, мамочки! Мнн… — вскрикнула она.
— Что у вас? — склонился над ней Сергеев.
Увидев, что в её глазах слёзы, он почему-то смутился. Ему стало стыдно за свои мысли.
— А ну, давайте сюда вашу… конечность!
Он ловко выдавил на ранку прохладный прозрачный гель, слегка размазал его салфеткой, стараясь как можно меньше причинять девушке боль, и заклеил всё пластырем. Пока он держал в своих руках её маленькую хрупкую ножку, он почему-то вспотел. Крошечные пальчики с аккуратными ноготками, окрашенными в нежно-зелёный цвет, рассмешили его.
— Интересно, — подумал он, усмехаясь про себя, — она так любит зелёный или… опять мимикрирует?
Розовая ступня была такой тёплой и нежной, что у Сергеева застучало в висках, а внутри словно напряглась какая-то пружина.
— Чёрт возьми! — пронеслось в голове, — разве можно с такими ножками быть в службе времени?! Эта ножка для поцелуев создана, — вдруг решил он.
И тут же обругал сам себя за такую глупость.