— Хвастаться тут мне пока нечем, честно признаюсь. Хотя авансы какие-то мною от неё и получены. Да по правде сказать, какие это авансы? Другое дело её старшая дочка. Ксеня меня одарила ими весьма щедро…
— Ну уж ты девчонку-то пожалей… Займись-ка лучше мамашей… И тебе и ей больше пользы будет.
— Вы так считаете?
— Уверена. Кстати, тебе не пора вставать, одеваться и уходить?
— Если вы полагаете, что у нас нет ещё часика-другого для подготовки и исполнения четвёртой части нашего героического марша.
— Нет, нет, и не думай!
С неожиданной силой она выпихивает меня из кровати, накрывается одеялом и отворачивается лицом к стене. И когда мой туалет уже почти завершился, не оборачиваясь, обращается ко мне с такой просьбой:
— На тумбочке лежит книжка, которую я взяла почитать в библиотеке госпожи Самариной. Будь любезен, забери её с собой и найди способ поставить на полку, что повешена над дверью. Ладно?
Я беру эту книгу, полагая, что это рекомендованное мною «Искусство любви» Овидия, но выйдя на воздух и предполагая, что возвращаться к себе ещё рановато, иду на кухню и там обнаруживаю, что держу в руках французский перевод «Randyannne» какого-то анонимного англичанина. Я раскрываю его, чтобы пробежать его глазами, и к своему величайшему изумлению обнаруживаю, что среди описанных там приключений, случившихся с мистером Сминтоном, одно – с миссис Ливсон, считавшейся образчиком добродетели, — почти один к одному совпадает с моим, только что завершившимся. Начиная с сюжетной линии и кончая отдельными деталями. Что это: случайное совпадение, или спектакль, разыгранный вовсе не мною, причём по сценарию, написанному полвека назад? И что не менее любопытно: обмен с Гавриилом может быть и родился в его голове, но он имел место и в книге! И как я убедился чуть позже, с точно таким же окончанием.
А в моей спальне всё случилось так, как я и предвидел.
Гавриил был более чем удовлетворен. Утром он сердечно пожал мне руку.
— Она тебя не разочаровала? – спрашиваю я с напускным неведением.
— Мой дорогой Сашок, она — настоящий ангел и так сладострастно двигала своей мускулистой задницей, воображая, что её песочишь ты. Право, – ты славный малый.
Господин Ладынин вернулся на следующий день, в воскресенье 16 июля, и больше у меня не было ни малейшей возможности оседлать его жену, которую я, как мне казалось, оста-вил в интересном положении.
А Аня потом, когда я признался ей, что в ту ночь с ней был не я, и извинился, поведала мне, отвечая на мои дотошные вопросы:
— Я опешила малость уже тогда, когда тайком пробралась к вам и улеглась в кровать. Не говоря ни слова, он так принялся отпесочивать меня, да с такой страстью, словно давным-давно этим делом не занимался. Кто это был? Кто-то из ваших приятелей? Миша? Паша? Как теперь я буду смотреть им в глаза?
— Успокойся, нет.
— А кто тогда?
— Гавриил.
— Вот те на… А что ему от меня понадобилось?
— Почему ты думаешь, что от тебя? Он, глупый, думал, что ко мне придёт одна дама, и упросил меня, не приходить в ту ночь домой.
— Ничего себе!..
— Вот он и вылил на тебя страсть, которую копил к этой даме в течение трёх лет. Представляешь?.. Сколько раз он успел кончить?
— Пару раз… Но всего за четверть часа, не больше. И тут же отпустил.
— Так и ничего не сказал?