Бьют и Вася заорали одновременно. Потом Бьют на видеозаписи замолчала, прижимая искалеченную руку к животу. Вася продолжал скулить.
— Вот так, Вася. Потом я ей поломаю вторую руку. Потом третью. Знаешь, где я у нее найду третью руку, да? — Звонимир поставил ногу на выпуклый животик Бьют и покачал его ногой туда–сюда, как футбольный мяч в центре поля перед распасовкой. — Кстати, после перелома руку можно просто оторвать. Если хорошо дернуть. Можно подрезать. Ее же больше ничего не держит, кроме мяса, да. Все, Вася, принимай решение. Видео можешь отнести в свою полицию, или как там она у вас сейчас называется. Мне не жалко, да. Расскажешь им, как ты убил трех граждан Евросоюза. И чем ты занимался в остальное время. Блядь свою тогда ты больше не увидишь, а ублюдка я тебе пришлю. В формалине. Это небольшая посылка будет, да. Трехлитровая банка, в которых у вас раньше березовый сок продавался. Я же помню эти банки, я у вас учился, да. Как раз влезет, если плотно затолкать. Пока, Вася.
Вася сидел молча, оглохший и ослепший. Видеопроигрыватель доиграл файл до конца, и завел запись сначала.
« — Привет, Вася»
Вася кулаком разбил монитор, пустив по нему белую паутину трещин. Проигрывателю было все равно, потому что он находился не в мониторе. Проигрыватель продолжал читать:
« — Мужчины иногда убивают друг друга, да. Но ведь ты меня обманул, да? Ты всех обманул?»
Вася полез к системному блоку и угомонил сволочь. Долго сидел, глядя в мертвый монитор. Потом набрал номер на телефоне. Терпеливо слушал гудки.
— Але. Да, знаю который час. Они Сашку мою украли. Лицо ей разбили, руку сломали. Живот хотят разрезать. «Кто они», Егоров, не еби мне мозги, кто же еще? Денег хотят. Только они ее все равно, наверное, не отпустят, — Вася всхлипнул. — Егоров, приезжай.
***
Военный совет состоялся на рассвете, как и положено всем военным советам. Когда голова полководца ничего еще не соображает, но тянуть с решением уже нельзя.
— Деньги мы найдем, — сказал Егоров. — Ибрагим даст. В конце концов, это и его дело тоже. Более того, прежде всего — это его дело. За его отца ты отвечаешь своим ребенком. Ибрагим их после этого на дне моря достанет. Вася, не дергайся так. Три дня уйдет на перевод. Выходные, блядь, банковские дни, тут ничего не поделать. Тяни время. Потом рассчитаешься, как-нибудь с Ибрагимом. Но ты прав — они ее не отпустят. Я бы не отпустил, например, если бы ты мне в голову выстрелил. Извини, Вася, — с логикой у Егорова было неладно.
— Отобрать, — сказал Башкир. — Приехать и нахуй всех поубивать. Я пойду. Азот пойдет. Он уже выехал из Полтавы, отзвонился, через три часа будет здесь. Тяжеляк есть, два «шмеля», два «пе-ка» есть. «Корд» есть, только его монтировать надо, на раму ставить. До обеда можно управиться, сварка тоже есть. Как его по улице везти, я пока не понимаю, клеенкой, что ли накрыть? Мелкой стрельбы тоже много. Даже один «инграм» есть. Какого хуя вообще? Если тебя застрелили, так лежи, отдыхай спокойно, а не ползай по поверхности. Говорите куда ехать, я поеду.
— Не знаю куда, — грустно сказал Лисовский. — Тысяча прокси. Если бы просто позвонили, и было время подготовиться, может быть, что–то нарыл. Я аппарат подвез, подключил, будем ловить. Надо поговорить с ними, с этими пидарасами. Пусть Вася хоть о чем-нибудь поговорит, хотя бы «бэ мэ « Только у меня возможности не те. Мне помощь официалов нужна. Егоров, у тебя, говорят, родственные связи в милиции. Может, ты поднимешь там вопрос?
— Она меня убьет, — мрачно сказал Егоров. — Застрелит нахуй. Даже хуже. Она меня заарестует, посадит в тюрьму и будет приезжать ко мне на долгосрочные свидания в форме. — Егоров скосил глаза на Васю, сидевшего в углу стола. Вася тоскливым, волчьим взглядом смотрел на Егорова.
— Ну, хорошо, ладно. — Егоров прокашлялся. — Чо спрашивать-то у нее надо?
— Не знаю, — сказал Лисовский. — Что-нибудь спрашивай. Их же там учат, как людей искать? Нахуя тогда они вообще нужны, эти мусора? Пусть хотя бы меня в свои закрома пустят, дальше уже будет почва для размышлений.
Егоров перекрестился, выдохнул, и полез за телефоном.
***
— Сукин сын ты, Егоров, — сказала капитан Егорова, примчавшаяся на «Микре», приходя в себя после невероятного рассказа. Она бы не поверила в этот потусторонний бред, но обморочный Вася, угрюмый Башкир и покаянный Лисовский гарантировали реальность страшной сказки — Значит, Башкир тоже не олимпийский чемпион, а Васька не кинорежиссер? То есть вы вообще не те люди, да? А может вы вообще не люди? Мутанты с Марса?
— Васька настоящий режиссер, — поспешно сказал Егоров. — Просто у него все фильмы про любовь. Честное слово. А Башкир кандидат в мастера спорта, а то, что он не олимпийский чемпион — так это дело времени. Он тренируется. И я не врал, а приукрасил. А Васька — точно режиссер, новый Тинто Брасс. Вася, ну скажи ей.
Вася, сидевший в прострации, механически кивнул головой.
— И что мне теперь делать? — спросила Таня. — Как ты себе это представляешь? Вы сейчас заявление напишете? В милицию?»Мы тут немножко поубивали людей, торгуя оружием и проститутками за границу, а потом у нас беременную девочку в заложники взяли. Которую мы нелегально в страну ввезли». Ты понимаешь, что это заявление надо не в милицию везти, а в литературное издательство? Вас, гавнюков, всех сажать надо. Пожизненно. Без права на УДО. Я сейчас, вообще-то, должна опергруппу вызывать. Я присягу давала.
Егорова поморгала карими глазами.
— Скоты вы все, мне только Сашульку жалко, зачем она с вами связалась, бедная девочка? Вася, ты в курсе, что ты ей не муж по закону, если она с тобой по фальшивому паспорту регистрировалась? Ты мошенник. Брачный аферист. Черт, что я несу — Таня помотала волосами, — Какой мошенник? мошенник — это комплимент в твоем случае. Почему вас Интерпол не ищет, вообще?
— Я напишу заявление, если надо — робко сказал очнувшийся Вася. — А отцовство экспертиза докажет. Я кровь сдам. Сейчас по крови определяют.