И всё по кругу. Снова, снова,
Мне надо, надо испытать
Миг извержения мужского!
Прости. Твоя супруга – блядь.
Не уходи! Средь этой своры
С тобой лишь буду по любви!
Ведь вновь подпоют, сделав хворой,
Чтоб мерзость закрепить в крови!
Так говорят: на третьи сутки
И добродетельную мать
Введёт в сознанье проститутки
Столь многочисленная рать!
В ней постоянное желанье
И стыд и совесть победит,
Безумьем так сметёт сознанье,
Что с сыновьями переспит!
Осталось мне уже немного,
Часам лишь сутки отзвонить,
И зарастет назад дорога,
Порвётся в мир любимых нить!
Всё! Не могу, возьми, любимый!
Со мною можешь делать всё!
Мне ощутить необходимо,
Как часть тебя меня возьмёт!
Вдруг, в тело сладкой и развратной,
Случайно провалил ладонь.
Жена вздохнула ставшись ватной,
И Сам пролился, будто конь!
В моей душе вскипело море
Желанья мести по вине,
И укрепила мысль о горе,
Отраве, спрятанной в вине!
Взревел, восставший в яром гневе —
Оторопели, сникнув враз.
— Вон, говнюки! — Со свистом в небе.
С ладонью кочерга срослась.
— Вон, от супруги, сучье племя!
Вон, блядодетельская тварь!
Или прибью, уж дайте время,
Иль покалечу инвентарь!
Глядели все на отдаленье,
Как одевал свою жену
В полупрозрачное творенье,
Не поминая ей вину.
Своя, конечно же, не тянет,
Хотя в нагрузку кочерга!
Нет, мой цветочек не увянет!
И не дождутся ни фига!
А впереди была дорога,
К которой вышел сквозь туман,