Кресло стояло спиной к дому, он видел лишь ее темные каштановые волосы над плетеной белой спинкой. Но рядом с креслом, на огромной коричневой сумке, лежала вся одежда девушки — горку тряпок венчала ее футболка. Он мгновенно вспомнил, что лифчика она не носит, облизнул ставшие неожиданно сухими губы и двинулся к столу.
Патриция лежала, откинувшись в кресле, подставив лучам солнца свое изумительное, ровно загорелое тело, цвета подрумянившегося хлеба. На ней были надеты лишь узкие красные плавки. Увидев его, она улыбнулась. Он протянул ей бокал.
— А что это такое? — спросила она, взяв коктейль.
— Красное — компот, аостальное — секрет, — интригующе ответил он.
— Секрет? — улыбнулась она. — Надеюсь, ничего возбуждающего?
— Будем здоровы, — вместо ответа поднял он бокал.
Они чокнулись и пригубили коктейли.
Он сел в кресло рядом, не сводя глаз с ее тела. Она улыбнулась ему и вновь откинула голову на спинку кресла, закрыв глаза.
— Меня зовут Тимус Папулус, — представился он, завязывая светскую беседу. — А тебя?
— Элизабет, — не открывая глаз, сказала она. — Элизабет Бейкер из Нью-Йорка. — И добавила игриво: — Друзья зовут меня просто Эли.
— Эли, — пробуя на слух ее имя, повторил он. — Ты наверно манекенщица?
— С чего ты решил, что я работаю манекенщицей? — поразилась девушка и повернулась к нему.
— У тебя такое восхитительное тело, — сделал он неуклюжий комплимент. — И если тебе нужна работа фотомодели в Афинах, то у меня есть контакты и…
— Как удачно — равнодушно сказала она.
— Ну почему же нет? — обиделся он.
Она посмотрела на него своими черными бездонными глазами. Отметила, как вздулись у него брюки на ширинке.
— Ты слышишь, как у меня бьется сердце? — с придыханием произнесла Патриция. — Просто как сумасшедшее, попробуй.
Он нерешительно протянул руку к ее груди и робко положил ладонь несколько выше левого коричневого овала соска. Она взяла его поросшую черными волосами руку и уверенно опустила вниз, чтобы его пятерня полностью обхватила упругий и в то же время податливый бугор груди.
— Да, — подтвердил он, не зная что и сказать. Эта девица не укладывалась ни в какие привычные ему схемы. Он не понимал как себя с ней вести.
— Это оно из-за тебя так бьется, — томно сказала она.
— А-а… э-э… — промямлил он, словно не многоопытный муж, а безусый девственник. — Так ты значит возбуждена?
— Ласкай меня, — глядя ему в глаза, произнесла она.
Дважды повторять ей не пришлось. Он жадно, даже немного грубо провел рукой по ее груди, потом опомнился и уже медленно склонился к животу, погладил пальцами по красным трусикам в треугольничке которых был вышит кораблик с полосатым парусом и желтая морская звезда рядом. Тело его била непроизвольная похотливая дрожь. Он спустился до точеного колена левой ноги, опять поднялся к вожделенному кораблику. Она притворно-страстно вздыхала, но он был в состоянии, когда различить фальшь уже не возможно.
— Поцелуй меня, Тимус, — сказала она, тонко поддразнивая его, ибо знала, что произойдет в самом ближайшем будущем. Ей хотелось довести его до состояния крайнего возбуждения.
Он не ожидал такого быстрого развития событий и послушно потянулся к ней вытянутыми трубочкой губами.