— Одевайся скорее, — и поспешно отвернулась.
Новый лифчик она достала из чемодана, и стала надевать его, пытаясь застегнуть сзади.
— А во французском, твоем любимом, не удобнее будет? — спросил я, держа утерянный лифчик за застежку на вытянутой руке.
— Дай сюда!
— 33 поцелуя принцессы!
— Ох, и не стыдно, чужое белье таскать?
Я ей ответил, что страсть к вещам, и, как правило, нижнему белью партнера называется фетишизмом, и что большинство современных как буржуазных, так и прогрессивных психологов не считает это явление половым извращением, и что в связи с вышесказанным стыда за содеянное я не чувствую.
Она стала в ответ говорить о территориально-темпоральной адекватности психического бехейвиоризма индивида,расхаживая при этом по своей каморке, взад-вперед как учитель у доски, все приближаясь к висящему в моей руке ее лифчику. Я понял, что она собирается сделать, и вовремя отдернул руку.
— Ну, отдай же! — наверно, непросто достался ей этот кусочек тряпочки из Франции.
— ОК. Только я сам надену.
— Давай скорее.
Скорее у нас не получилось. Потому что мы с Наденькой сначала надевали лямочку на спинку (чмок в спинку), потом надели бретелечку на левое плечико (нежно целуется левое плечико), потом на правое ( — >> — правое — >> -), потом левую чашечку надеваем на … не надо дергаться, так только дольше будет, … левую грудку (засасывается полгруди, и напоследок еще легонько прикусывается сосок), а правую — на правую. А вот здесь мы застегнем замочек. Как долго мы его расстегивали, так долго и будем целовать. Та-ак … Готово! Следующий!
Следующий в мгновение ока вскакивает в свои трусы, штаны, кеды и рубашку и успевает досмотреть, как Наденька надевает сарафан, и помочь Наденьке надеть босоножки (Чтобы каждому пальчику было удобно в босоножках, его надо сначала поцеловать. А ты не знала?!).
Скорей на свежий воздух! А те кто неудачно шутят с атрибутами Всесоюзной пионерской организации имени В.И. Ленина остаются развязывать атрибуты, поднимать шторы и заправлять кровать. К борьбе за дело будьте, Наденька, готовы.
С ворохом газет мы устроились в беседке, я взял свой знаменитый уже на весь лагерь «блокнотик» (амбарная книга в жестком переплете листов на 300), и стал там рисовать чертей. Было совершенно не до газет, а Надя сидела напротив и говорила, что из всех известных ей мужчин, их число я так и не узнал, я по ее словам был самым-самым. И почему я все знаю, и все умею, хотя говорю, что никогда до этого женщин не знал. Я сказал, что у нас на завалинке старики и не такому научат, что мол деревня это не город, народ простой и к природе близкий.
— Тяжело тебе будет с Ней.
Я не ожидал такого перехода.
— Это почему?
— Не такой она человек.
— Какой не такой?
— Не такой как ты.
— А какой, по-твоему, я.
— Не такой, какой ей нужен. Вам не ужиться вместе никак.
— О совместной жизни мы пока не думали, но быть вдвоем нам очень нравится.
— Вон уже наши идут. Кажется, со щитом.