— Если бы ты, блядь такая, любила меня, то не было бы Марии и ничего этого не было. А ты как последняя сучка бежала к ней подставляя ей свою пизду и жопу.
Ух, как я была зла на нее! Мама пятилась назад и пытаясь увернуться от разящих и обжигающих болью ударов хлыста. Она упала на пол, и перевернувшись на живот, попыталась встать, чтобы убежать от меня. Но я не позволила ей это сделать, нанося удар за ударом. Она попыталась уползти на четвереньках, но напор был так силен, что она просто не смогла это сделать. Злость и ярость придали мне сил. Я отрезала ей путь в ее комнату. Понимая, что от моего преследования ей не уйти она, подобрав руки под себя, осталась лежать на полу. Я еще несколько раз нанесла пару хлестких свистящих ударов. И остановилась. Тонкий халат, который был на ней, когда она появилась на пороге моей комнаты, был изорван, было видно тело с сильными вздутиями рубцов. Я смотрела на нее, лежащую на полу, и мне стало жаль ее. Но сейчас для меня важно было доломать ее, показав свою силу. Я подошла к ней и ткнув ногой ее в бок, спросила.
— Ну что, поняла кто ты?
И не дав ей ответить, я приказала ей.
— Встань на колени!
Она лежала не двигаясь. За что мне опять пришлось стукнуть хлыстом по ее заднице.
— Встань, кому сказала!
Она медленно встала на четвереньки, а потом и на колени. Я видела ее заплаканное лицо с потекшей и размазанной, косметикой.
— Я думаю, что ты остыла после такого и поумнела. Сними халат!
Приказала я ей. Продолжая плакать и немного дрожа всем телом, она сделала и это. Расстегнув пуговицы она сначала сняла левую, а затем и правую сторону халата, сбросив его полностью. На ее теле были хорошо видны все рассечки оставленные орудиями наказаний за последним дни. Удары бамбуковыми палками оставленными Марией два дня назад, их перечеркивали полосы, оставлены хлыстом и свежие рубцы, которые я оставила утром и несколько минут назад. Эти полосы были по всему ее телу. Я никогда не думала, что меня так возбудит, вид исполосованного женского тела, при чем, моей родной матери человека родившего меня на свет. Ее жалкий обиженный вид размазанная косметика, очень сильно притягивали мой взгляд, порождая самые изощренные фантазии. И первое, что я сделала, Я подошла к ней и положив руку ей на волосы, впилась в них пальцами, стараясь захватить прядь по больше, и как можно ближе колбу, потом я резко оттянула голову назад запрокинув ее. Уже через какое-то мгновение, мои губы касались ее губ, а мой язык проникал за них. Маленький перерыв, чтобы сделать вдох, и я вновь сливаюсь с ней в поцелуе. Левой рукой я гладила ее тело, касаясь красных воспаленных рубцов, от чего она дрожала ещё сильнее. Сейчас не было между нами этого самого морального барьера, ограниченного словами мать дочь, мы были просто две женщины, которые сливались в единое целое.
— Этот моральный барьер проскочил мимолетной мыслью в моем мозгу, будто мой внутренний голос начал сильно стыдить меня. Я еще раз прильнула к ее губам, потом отстранилась от нее.
— Ты все поняла, что с тобою может быть, если ты будешь устраивать такие сцены?!
Мама стояла на коленях, голая, наклонив голову в низ, и молча смотрела в пол. Я, касаясь острым концом кнута, провела медленно между ее сисек, потом вверх по шее, и нижней челюсти. Надавив на кнут в районе ее подбородка, попыталась приподнять ее голову вверх.
— Ну не слышу ответа! Или мне еще раз заняться тобой с помощью этого?!
С этими словами я оторвала хлыст от ее подбородка и сделала пару свистящих движений у нее перед лицом, заставив ее чуть отстраниться назад и сжаться.
— Да Госпожа дочь.
Тихо ответила она. Я не стала издеваться над ней дальше, заставляя произносить Анастасия Владимировна. Я приняла это как есть, если она хочет называть меня так, то пусть называет.
— Хорошо
Произнесла я, пытаясь скопировать интонацию Марии, такую же надменную и высокомерную, как у неё.
— Все равно ты будешь сегодня вечером наказана, за такое поведение, а пока уберешь весь этот погром.
Я указала концом кнута на халат, пролитую бутылку, и рассыпанные таблетки.
— Ты все поняла?
Мама выдержала паузу, потом продолжая смотреть в пол, промолвила
— Да Госпожа дочь.
— Тогда нечего стоять приступай. Закончишь, доложишь.