— Что скажешь? — спросил Хаши. — Вот такое я покупаю за одну, продаю за восемь. Но! Если ты поможешь, то будет в два раза больше. Понимаешь? Это если я совсем продаю. Но! Если сразу продавать — быстрее оборот. Мировые сети, медиа, я же не дикий горец. Мне нужна витрина. Я не хочу беспокоиться тем, как их ебут. Пусть об этом беспокоятся другие. Я знаю — где их брать. Что скажешь, Вася?
Вася повертел рюмку, глядя на просвет. Затем осмотрел девчонку. Заинтересованно кивнул.
— Неплохо, ходжа. Если есть еще такой материал, может быть перспектива.
Ох, врал Вася, как последняя сволочь. Как никогда в жизни до этого. Надпочечники выстрелили адреналином, в мозгу пересеклись и наложились какие-то импульсы, пошли круги ряби, и только чудом не отломилась в руках ножка от рюмки.
Украинская бабка Васи по матери назвала бы эту девчонку «хвойдой билявой», а русская, по отцу, «белобрысой курвой». Хотя ее волосы сходили от светло-русого у корней к снежному постепенно, будто выгорели. Широко расставленные желто-зеленые глаза и немного приплюснутая между глаз переносица придавали лицу какое-то хищное, рысье выражение. Никогда Васе не нравились тонкие блондинки, любил он темноволосых галь и оксан, мягких и теплых, кареоких и уютных. Но это он любил из обычных женщин. А то, что стояло напротив, не было из обычных женщин. Таких он видел только нарисованных. В комиксах.
***
— Подойди ближе, — сказал Хаши. — почему без штанов, зараза сопливая?
— В бассейне купалась. Беким разрешил. А потом сразу позвали, а Звонимир потащил, не дал в блок зайти, переодеться.
Действительно, сквозь белую рубашку мок голубой купальник. Вася почувствовал жгучее желание угнать морской вертолет со двора. Он лениво допил коньяк из рюмки и брезгливо сморщился. Хаши, уязвленный явным пренебрежением профессионала, засопел.
— Покажись. Вся.
Девчонка стащила через голову белую рубашку, поковыряла за спиной застежку купальника, потом, присев, быстро стащила трусики, отбросила их ножкой и уперлась в бедро рукой. Покрутилась, прогнулась, быстро показала Васе острый язык и тут же мило улыбнулась Хаши.
Васе было уже без разницы, потому что если к бесконечности прибавить бесконечность, то будет все равно бесконечность. Почему-то в голове у Васи всплыло слово «облизывать», взятое в виньетку, как в немом кино. От высокой талии у девчонки скатывалась трамплином попка, и Вася, глазами проехавшись по ней, свалился в пропасть в конце трассы. Лыжами кверху.
— Ну что, отлично, — равнодушно сказал Вася, поставив рюмку, изо всех сил стараясь не расколотить ее об стол. — С этим можно работать.
— Вот, ты понимаешь? А на фотографиях — там смотреть не на что. Вообще ничего по фотографии понять нельзя. Иди сюда, — сказал девчонке Хаши. Девчонка быстро подошла, и села к нему на колено. — Нет, не ко мне, к гостю. Налей ему, и с рук дай выпить. Как тебя учили гостей встречать, зараза?
Зараза сноровисто пересела на колено к Васе. Вася, стараясь сильно не дышать, снисходительно потрогал пальцем грудку-яблочко и одобрительно кивнул Хаши с видом знатока. Затем подставил рот под рюмку. Девчонка, неаккуратно залив в него коньяк, сноровисто пихнула ему вдогонку рот кусочек сыра. Вася прожевал и проглотил.
— Спроси — как ее зовут.
— Как тебя зовут, красавица, — послушно спросил Вася.
— Бьют.
— За что? — оторопел Вася.
— Да ни за что. — Вася осторожно скосил глаза на Хаши. — Зовут меня Бьют. Вот так пишется на иностранном, — девушка макнула палец в коньяк и написала на столе. — Это значит «красивая».
— Не-е-ет, — улыбнулся Хаши. — Скажи, как на самом деле тебя зовут.
— Бьют.
— А раньше как звали? И откуда ты? Говори честно, или накажу. Ну?
— Бьют. Только так и зовут — девчонка скривилась. — А откуда — не помню. Забыла.
Хаши рассмеялся, хлопая себя по коленям, и стал совершенно похожим на доброго дядюшку Вито Корлеоне за минуту до инсульта в саду. Только в спортивном костюме. Но все закончилось хорошо, инсульта не случилось, Хаши отсмеялся и посерьезнел.