о получасовой встречевдвоёмперед подписанием. Я знал, что она попытается отговорить меня от развода, и приготовился. По дороге на встречу я прослушал записи Мелинды, превозносящей член и сперму Эрни. Я провел полчаса, глядя на неё так, словно она была хуже собачьего дерьма. Когда полчаса истекли, я посмотрел на часы и взял ручку. Она знала, что потерпела неудачу.
Её вторая попытка была после празднования Дня Благодарения и Рождества. Это было тягостно, и в начале января Мелинда попросила разрешения поговорить со мной.
— Послушай, Тим, я знаю, что всё испортила. Я причинила много боли нашей семье, Тим. Каникулы были ужасными-для меня, для тебя, для детей — мы все страдали. Я знаю, что у тебя было много разных женщин, и это просто разрывает меня на части. Нам суждено быть вместе, Тим, всем нам. Я назначила нам встречу с консультантом по семейным парам. Пора нам снова быть вместе — я усвоила урок.
Я был ошеломлён. Я был так удивлён, так ошеломлён тем, что только что сказала Мелинда, что сначала не мог ответить. Затем гнев ослаб, и мой разум кристаллизовался в холодный фокус. — Выучила свой урок?
— Да, Тим. Я никогда больше не буду лгать тебе. Я буду абсолютно честна. Мелинда посмотрела на меня с выражением полной серьёзности. Я догадался, что она сама верит в свою чушь.
— Понимаю. А как же твои любовники? Значит ли это, что ты собираешься отказаться от них?
— Единственный любовник. Я не разговаривала с Эрни и не видела его с того ужасного дня. В отличии от тебя, я ни с кем не встречалась.
— Да, конечно. — Я посмотрел на нее и медленно кивнул. — Можно подумать, я поверил.
— Как ты смеешь! Я не была ни с каким другим мужчиной — и точка. В отличии от тебя и твоих кисок на парадном образе жизни. Ты хоть представляешь, как это больно — знать, что ты бросаешь детей и тратишь неделю на то, чтобы трахать кого хочешь?
— Во-первых, мы не женаты, Мелинда. Во-вторых, я теперь холост. И в третьих…
— Как будто это что-то значит. Мы с тобой принадлежим друг другу. Неважно, что ты одинок — это всё равно измена мне. Ты должен перестать дурачиться и дать нам шанс снова быть вместе.
С меня было достаточно. — Послушай, Мелинда, если ты возбуждена, приходи как-нибудь вечером, и мы сможем повеселиться. У меня всегда была фантазия о тройничке с двумя женщинами с твоим участием.
На этом разговор и закончился. Мелинда повторяла попытку примерно раз в полгода. Только около года назад она смогла искренне извиниться. Она была после терапии, и я думаю, что это помогло. Я понял это, как только она заговорила, даже тон её голоса стал мягче, чем раньше.
— Тим, возможно, я никогда не смогу осознать, как глубоко я ранила тебя своим предательством нашего брака и своей бессовестной ложью, чтобы скрыть это. Не могу выразить, как я сожалею о той боли, которую причинила тебе и детям из-за своего эгоизма. Только благодаря терапии я поняла, насколько отвратительным и гнусным было моё поведение. Я искренне сожалею.
— Извинения приняты.
Мелинда продолжала рассказывать мне, что её неверность (после этого она никогда не называла её иначе) была результатом недиагностированной депрессии, кризиса среднего возраста и полного разрушения ценностей, морали и этики. Она сделала это — изменила-просто потому, что могла.
Эрни не был каким — то потрясающим любовником-просто он был другим. Его член и сперма не были чем — то особенным-измена завораживала. В том, как она познакомилась с Эрни, не было ничего романтического или соблазнительного. Это было связано с работой, она познакомилась с ним, когда я был в командировке, и они танцевали и флиртовали в пятницу вечером после работы. Эрни поддерживал связь с Мелиндой и после моего возвращения. Вот тогда-то и начались обманы. Вот тогда-то Мелинда и поняла, как волнующе было подкрадываться ко мне сзади. Это стало игрой между ней и Эрни.
В следующий раз, когда я уехал из города на пару дней, он уговорил её взять отгул на полдня. Он повел её в ресторан в вестибюле отеля в центре города. За ужином они откровенно флиртовали и выпили изрядное количество вина.
Он спросил, не хочет ли она десерта, и предложил свой вариант — фирменное блюдо заведения. Он положил на стол ключ от номера. Мелинда сказала, что польщена, и отклонила предложение Эрни. Он уговорил её хотя бы полюбоваться видом из окна.
Оказавшись в комнате, она поняла, что из окна ничего не видно. Эрни сказал, что самый красивый вид в мире стоит прямо перед ней. Мелинда просто стояла и смотрела на него, не в силах прийти в себя.
Эрни прижал её к стене, сунул руку под платье, отодвинул в сторону и засунул в неё свой член. Она сказала, что до сих пор не помнит, чтобы он расстегивал молнию или хотя бы вставал. Он яростно трахал её, прижимая к стене, входя в неё безжалостными толчками, пока не кончил. Это была самая порочная, самая отвратительная вещь, которую она когда-либо делала.
Эрни вытащил и разгладил её платье. Мелинда сказала, что просто стояла там, а его сперма стекала по ногам. Он разделся и сел на кровать. Они трахались до конца дня.
Когда я вернулся, она позаботилась о том, чтобы уделить мне особое внимание. Но она теперь уже ждала моего следующего отъезда. В конце концов она настолько привыкла изменять мне, что не стала ждать, пока я уеду из города. Так продолжалось до тех пор, пока я не поймал её.
Когда она закончила, я повторил, что принял её извинения. Я тогда намеренно не сказал, что прощаю её.
Вот почему теперь мне нужно было сделать это, прежде чем серьёзно относиться к Джиллиан. Мне нужно было простить Мелинду, чтобы двигаться дальше.
Видели бы вы, как плакали в тот воскресный вечер Мелинда, я и дети. Некоторые слёзы были слезами печали и сожаления, большинство-слезами счастья. Я сказал Мелинде, что, несмотря на всё это, какая-то часть меня всегда будет любить её. Она сказала, что никогда не переставала любить меня. Я понимающе кивнул.
Ничто не вечно. К этому всегда трудно привыкнуть. Я любил Джиллиан, и она любила меня, мы были счастливы в наших отношениях. Но мы оба признавали, что брак-это не наше будущее. Джиллиан хотела детей, а мне сделали вазэктомию сразу после рождения Чайны. Излишне говорить, что наше совместное время было ограничено; просто ни один из нас не знал, насколько. Но всё быстро определилось.
В субботу днем Джиллиан лежала на мне после особенно энергичного занятия любовью, когда позвонила её мама. Отец Джиллиан лежал в больнице с инсультом. Его перспективы не были оптимистичными.
Мы уложили вещи Джиллиан и как можно скорее отправились в аэропорт. Мы обнялись, поцеловались и в этот момент поняли, что прощаемся навсегда. Джиллиан заплакала. Я просто попытался крепче прижать её к себе. Её прощальные слова были: — Я никогда не забуду тебя и никогда не перестану любить тебя.
Я сохранял самообладание, пока не сел в машину, и только потом заплакал. Я был один, и мне было ужасно больно. Я сидел там и понимал, что мой гнев на Мелинду во время нашего развода скрывал много боли — боли, с которой я никогда по-настоящему не имел дела. Тогда ситуация отвлекла меня от любого серьёзного самоанализа. Время, проведённое с Джиллиан, всё изменило. Это излечило меня от гнева на Мелинду и вновь открыло моё сердце для любви.
…
Выигрыш или проигрыш?
…
Мелинда и дети сразу поняли, что что-то не так. Когда я рассказал им о случившемся, они отнеслись ко мне с большим сочувствием. Мелинда просто взяла всё на себя; она приготовила мне завтрак, потом обед и, наконец, ужин. Мы проговорили вдвоём до часу ночи, а потом она ушла домой. В ту ночь я вообще плохо спал.
В течение недели я пару раз разговаривал с Джиллиан. Наши разговоры только завершили то, что мы оба почувствовали в аэропорту. Отец Джиллиан собирался долго восстанавливаться, и Джиллиан собиралась остаться и помочь маме. Я был очень подавлен. Дети были в курсе происходящего и оказывали невероятную поддержку….