«А если он не придёт?»
Гизела возвращается к себе в квартиру и закрывает за собой дверь. «И как это меня чуть не… привести его сюда? Ведь я порядочная жена и — мать. А приглашение на чердак? Ничего такого… Я так дёшево не продамся».
Она открывала окно кухни.
— Томас! Играй, дорогой, играй. Меня не зови. Мама будет на чердаке развешивать бельё. Хорошо?
— Okay, — кричит малыш снизу и продолжал бегать на-перегонки со своими дружками по сухой траве.
Себя же Гизела испуганно ловит на мысли, что всё обставляет как надо для предстоящей измены. И тем не менее позволяет халату соскользнуть со своих бёдер и приспускает наполовину шёлковые трусики. «Да и какое это может иметь особое значение для меня? Мне это в тягость не будет. А он, должно быть, здорово изнемог! Истёк поди! Я сделала его … Как он сказал? Ах да … слабоумным сделала я его… Ещё бы: едва он всё разглядел … как я сбежала. Немудрено опять измучиться. Правда, он может помочь себе самому рукой… Какая наглость, в подвале!.. Да, пусть теперь поплатится, заплатит за это, бродяга… Уж лучше я потом отыграюсь сама на себе, как только снова окажусь одна на кушетке…»
Однако вопреки этому ходу мыслей она скрупулёзно моет стыдные части своего тела над раковиной, для чего ей приходится привстать на носках. «На коленях придётся ему клянчить у меня о какой-нибудь любовной малости… И только о малости. Да… я буду суровой… Слабый пол? Не смешите меня…»
Трусики летят в конструкту около раковины. Гизела меняет домашние башмаки на туфли с высокими каблука-ми. Теперь её одеяние состоит из пояса с прикреплёнными к нему нейлоновыми чулками, а сверху распахнутого сине-чёрного халата.
Таким образом снаряжённая, — да два одеяла в охапке, — она потихонечку направляется на чердак.
«Ах, как романтично!», думает она. «А если он не придёт, подумав, что я сказала в шутку, будто стану здесь ждать его?»
Взгляд её ищет матрас. В проникающем через слуховое окно солнечном свете можно увидеть тонкий слой пыли.
Внизу хлопает верь. «О. господи — он действительно идёт!»
Но Фриц Роггатц, насвистывая, сбегает вниз по лестнице!
Пенг! «Сбежал! Так что же это вообще значит? А я что же? Не могу больше возбуждать? Но ведь стоял же он у него в подвале… Да, этот ветреник на самом деле оказался слишком резвым. Так тебе и надо, Гизела, не ходи на сторону! Но если бы он пришёл, то уж поплясал бы. Досталось бы ему». И своенравно топает ногой: «Гов-но!»
Так, одинокая и покинутая, и стоит она на чердаке дома 16 на Лилиенштрассе, не зная, что делать.
И вдруг слышит шорох. Дверь тихо открывается. И в ней стоит он. В пальто спортивного покроя и фетровой шляпе на голове.
«Давай же… Разве ты не хочешь?»
Гизела, покраснев, несколько судорожно хохотнула. Только сейчас до неё доходит, что он разыграл комедию перед своим любопытным квартирохозяином Вагнером.
Фриц подходит к ней. А она, истомившись, забыв и думать о том, чтобы лицезреть молящего на коленях о любви мужчину, подаётся назад к старому матрасу, на котором только что разложила одеяла.
Его одежда и её халат летят на бельевую веревку.
Словно парочка, которая давно друг друга знает, они отважно укладываются рядышком на матрас, прижима-ются друг к другу и укрываются для теплоты одеялами.
Ее туфельки лежат с краю матраца.
Обнажённый сильный мужчина накрывает её своею грудью, берёт руками её голову и целует в рот. Языки вы-делывают некий характерный танец. Надеясь, что её чув-ственность проявит себя и при закрытых веках и ресни-цах, он наносит ей нежный поцелуй в очи. Его рот интенсивно рыскает по курносому носику, горлу, заманчивым бастионам её груди, пупку, плотной округлости мягкого живота, срамным волосам последнего края.
Пальцы раздвигают срамные губы. Язык мужчины встречает там, над входом в самое желательное и дорогое для данной позиции, — маленького красного братика. А пока он размеренно скользит по клитору, правый указательный палец водит ласкательно по левой, большой и влажной срамной губе. Холм Венеры вздрагивает, и Гизела, застонав словно от боли, и с испариной на челе, глаза держит открытыми. Но видит только рыжие волосы возлюбленного, уже давно с одеялом на плечах переместившегося свои колени с матраса на пол.
Трепещущими руками она касается головы мужчины.