как ореол на ангельской паре. Света, проникающего через тонкий материал ее блузки, было достаточно, чтобы акцентировать внимание на фокусе кадра… а именно, на грудном вскармливании новорожденного мягкой круглой грудью, содержащей материнское молоко.
Я не мог не почувствовать изумление, глядя через видоискатель на самый удивительный дар природы… дар жизни. Как я сказал Джуди после съемки, я был профессиональным фотографом двадцать лет. Я сделал тысячи фотографий, но никогда не делал ни одной такой красивой.
Я спросил, не думает ли она, что ее муж будет против, если я отдам им фото в рамке шестнадцать на двадцать, чтобы они могли ее повесить? У нее были слезы радости в глазах, когда она любезно поблагодарила меня и сказала, что она и ее муж почтут за честь получить такой подарок.
На обратном пути к себе домой я был поглощен тем, чему только что стал свидетелем. «Буду ли я когда-нибудь так благословлен?», — думал я. «Почувствую ли я когда-нибудь восторг от того, что буду держать собственного ребенка?» Меня охватил холод, как будто я боялся ответа.
Когда я вернулся в дом, я увидел Джин через двери патио. Она обернулась, когда услышала, как я вошел. Я видел, что она приняла душ, но не накрасилась. Ее лицо все еще было немного опухшим, но она была немного больше похожа на мою жену, чем раньше. «Привет, Далтон», — сказала она, почти не выдержав. «Я… Я выпила остаток кофе, через пару минут сварится еще. Ты завтракал?» — спросила она едва слышным голосом.
«Нет, почему бы тебе не приготовить нам яиц, потом нам нужно поговорить», — сказал я, идя через кухню по пути в свой кабинет. Я потратил несколько минут, чтобы просмотреть все только что сделанные снимки и расположить их для редактирования позже. Когда я вернулся, Джин как раз накрывала на стол, все ее тело буквально дрожало.
За исключением нескольких рыданий Джин, завтрак был довольно тихим. Когда мы закончили, я поставил посуду в посудомоечную машину, налил нам еще кофе и снова сел.
«Далтон», — она начала говорить еле-еле, «Я знаю… « она начала плакать, «Боже мой, мне так жаль», — рыдала она, глядя вниз, не в силах взглянуть мне в глаза: «Мне очень, очень жаль; пожалуйста… пожалуйста, скажи мне, дорогой… Я прошу прощения, пожалуйста… Я не хочу потерять тебя… Это было глупо, мне так жаль», — она сказала перед тем, как полностью сломаться.
Как бы сильно ни было разбито мое сердце, все еще оставалась его часть, которая билась только для нее. Я встал, принес ей коробку салфеток и на мгновение остановился рядом с ней. Любящий муж во мне хотел обнять ее, утешить, но раненый муж во мне, тот, кто испытывал столько боли, просто не позволил бы мне. Не говоря ни слова, я вернулся к своему месту и наблюдал, как она пыталась обрести контроль.
Она знала по моей реакции на ее просьбу. Она вытирала глаза: «Этого не произойдет, не так ли? У нас нет шансов?» — спросила она, все еще глядя вниз.
«Боюсь, что нет, Джин. Мне очень жаль. Когда я впервые увидел тебя и Ирва вместе, я подумал, что умру. Я никогда в жизни не был так опустошен. Я не скажу, что не люблю тебя, потому что все еще люблю, но это искалеченная любовь. Она больше не может функционировать. Я никогда не смогу заниматься любовью с человеком, который причинил мне такую боль, как ты».
Все еще вытирая слезы, она просто кивнула, принимая то, что уже знала — мужчина, которого она любила так сильно, хотел уйти из ее жизни, и убрать ее из своей.
«Когда нас арестовали, я знала, что ты мне уже тогда говорил, что все кончено. Я была так напугана, что сначала даже не понимала, за что нас арестовывают, но, когда та полицейская сообщила мне о моих правах и рассказала мне, в чем были обвинения, я знала, что потеряла мужчину, которого люблю,» — хныкала она.
Это было довольно сложно для меня. Мне пришлось задать вопрос, но я не был уверен, что хочу услышать ответ. «Почему, Джин, черт возьми, мы были так чертовски счастливы вместе, мы были так хороши друг для друга, почему ты так поступила с нами? Что я сделал, чтобы заслужить это?» Я сказал, снова безуспешно борясь со слезами.
«О Боже, Далтон, ты не сделал ничего, чтобы заслужить это, абсолютно ничего, дорогой. Это было глупо с моей стороны, это просто так», — решительно сказала она. «Ты видел меня в той комнате мотеля. Он связал меня. Все это было связано с подчинением. Мне было любопытно, вот и все. Любопытно и чертовски неловко говорить с тобой об этом».
«Я не понимаю, тебе было слишком неловко говорить со мной, но не с Ирвом Петерсоном? Черт возьми, почему тебе удобнее разговаривать с ним, а не с собственным мужем? Это не имеет смысла. Он уговорил тебя на это?» Я уверен, что к этому времени Джин могла видеть по моему лицу, как растет мой гнев.
«Нет, он не уговаривал меня… не совсем, но он уже был вовлечен в подобные вещи,» — сказала она, затем передумала, — «ну… не совсем в вовлечен, но он фантазировал об этом. Я… « Она выглядела разочарованной тем, что не могла объясниться, она возилась с салфеткой. «Ты помнишь, когда мы с Ирвом ходили в центр города на конгресс по освещению?»
«Боже, это было почти год назад! Ребята, вы занимаетесь этим с тех пор?» — спросил я, сжимая кулак.
Она покачала головой: «Нет, нет… не совсем…»
Я вскочила из-за стола в гневе: «Что ты имеешь в виду «не совсем», Джин? Давай, либо это произошло, либо нет?»
Она вздрогнула от моей вспышки: «Мы поговорили, вот и все, мы говорили об этом, но мы ничего не делали несколько месяцев», — быстро вставила она.
«Ирв на время оставил меня одну в нашей палатке в конференц-зале. Я не была уверена, где он был, и я оставила свой телефон в комнате, которую он арендовал в качестве базы. Я разговаривала с парнем, который, как я подумала, был потенциальным крупным клиентом, но он задавал вопросы, на которые я не могла ответить. Я наконец спросила, может ли он пару минут подождать, чтобы я смогла подняться в комнату и посмотреть, был ли там Ирв. В комнате Ирва не было, но его ноутбук был на столе, так что я решила, что смогу сама получить ответы на вопросы этого парня». В конце концов я снова сел на стул и попытался сдерживаться, пока слушал.
«Ноутбук был в режиме ожидания, и когда я открыла его, на экране появился этот веб-сайт о бондаже. Сначала я была ошеломлена, но когда я посмотрела на все фотографии связанных женщин… А потом, я не знаю, что-то случилось. Мне стыдно признаться, но я так возбудилась, что не могла в это поверить. Я начала нажимать на миниатюры, чтобы увеличить фотографии. Некоторые девушки были полностью одеты, а другие полностью обнажены. Они были связаны в самых разных позах. На некоторых была фотография веревки, проходящей между ног девушки, буквально через ее киску, я была всего в нескольких секундах от того, чтобы начать ласкать себя, когда вошел Ирв. Его лицо стало ярко-красным, когда он понял то, на что я смотрела. Я думаю, мое лицо было таким же красным». Она снова остановилась, когда почувствовала, что теряется. Она вытерла новые слезы и продолжила.
«В любом случае, я попыталась немного поднять настроение. Я в шутку спросила его, что он и Мардж делали, когда дети спят? После того, как он все время заикался, он сказал, что это всего лишь одна из его фантазий, но Мардж ничего об этом не знала. Думаю, я выглядела немного удивленной, потому что потом он сказал: «С таким же успехом я могу сказать тебе, что в душе я просто извращенец», — затем он усмехнулся. Я не стала продолжать и рассказала ему о парне, ждущем в нашей палатке. Когда я пришла домой той ночью, мне так хотелось поговорить с тобой о том, что, может быть, я попробую немного бондажа, но я была так смущена, что не могла заставить себя сделать это. Я вспомнила, что Ирв сказал о том, что он извращенец, и я не хотела, чтобы ты думал обо мне плохо. Поэтому я просто попытался на время забыть об этом». Ее рука дрожала, когда она сделала еще один глоток кофе.
«Проблема заключалась в том, что это …