Галя смилостивилась и присела на край парты. Вдвоем они быстро стянули с ног Гали сапоги, и Инна надела их на себя. Но Галке явно не хотелось терять мое внимание; она живо скользнула в лаборантскую и вышла оттуда в белых босоножках — чуть великоватых для нее, но они ей шли: два ремешка от пятки вверх-наискосок, образуя обруч над щиколоткой.
— Какие вы красивые, девчонки! Как принцессы! — я сказал это без всякой «задней мысли», но сработали мои слова, как спусковой крючок.
Негодяйки переглянулись. Ведра, тряпки, швабры — все было сразу же забыто.
— А почему мы красивые? — Инна мягко шагнула вперед, ко мне, откровенно играя бедрами, едва скрытыми коротенькой юбкой. — Тебе ведь не нравятся девчонки!
Я был в своеобразном шоке. Какого черта? Почему меня считают «плохим мальчиком»?
Подождите, заразы, сейчас объясню:
— Потому вы красивые, что у вас длинные ножки, — отпарировал я. — И на длинных ножках — красивые сапожки!
Я все еще пытался отшутиться. Получилось не очень в ритм, но, по крайней мере, в рифму. Инна остановилась и начала изучать свои ноги, как будто в первый раз их увидела. Чуть присела и провела ладошками по бедрам, поласкала коленки и попыталась провести руками по лодыжкам, но мешали училкины сапоги.
— Ой! — взвизгнула Инка. — Галя, твоя очередь!
— Почему мы красивые? — Галя шагнула вперед, кокетливо переступив училкиными босоножками.
У меня уже никакие стопора и предохранители башню не держали. Эти две мерзавки хотели поиграть во что-то вроде «кис-кис-мяу», только посерьезней.
— Потому, что ваши платья все хотел бы целовать я!
Ничегосебе, экспромтик? Девчонки захихикали, прижимая кулачки ко рту, потом Галя, набравшись смелости, спросила:
— Женя, а ты можешь поцеловать мне ногу?
Она подобрала подол школьного платья и выставила мне на обозренье свою правую ножку.
— Я поцелую, — ответил я. — Только вы не трепитесь, хорошо?
Девчонки кивнули, как зачарованные. Я нагнулся, нежно взял Галкину ножку и поцеловал ее чуть выше колена, сквозь капрон ее колготок. Галка просто обмерла! Когда после долгого, сладкого поцелуя я поднял глаза, Галя лежала на парте, закрыв глаза, с полуоткрытым ротиком, сжимая ладошками грудь и тяжело дыша. Она кончила! От одного поцелуя в бедро! Инна грызла зубами костяшки пальцев.
— А меня?! Женя, а меня?!!
Я с трудом привел в порядок голову. Какое там привел! Я забрался Инне под платье, нащупал резинку ее трикотажных колгот и потянул на себя. Ее ручки активно мне в этом помогали.
— Да, да, — шептала она.
Сдернув ей колготки до колен, до сапожек, я начал целовать ей бедра — изнутри, а она сжимала мне голову своими юными, слабенькими ногами. Я поднимался все выше, и теперь уже Галя, закусив кулачок, яростно мастурбировала себя под колготками. У Инны платье расстегивалось спереди. Несколько быстрых движений — и она вложила мне в ладонь свою твердую, как камешек, грудь. Одновременно я добрался до ее бутона и погрузился в него. Инна забилась, одной рукой прижимая мою ладонь к груди, а второй — пытаясь крепче прижать мои губы к своему влагалищу. Потом она ослабела, свернулась клубочком и закрыла лицо руками. Кто-то нежно потянул меня за рукав.
— Поцелуй меня! — Галя снова поднесла к моим губам прелестную ножку. — И еще: я хочу посмотреть вот здесь.
Пока я ласкал ее ногу, она в два счета расстегнула мне ширинку и извлекла наружу мой член. Она прервала ласки, сдвинувшись вниз. Член ее самым настоящим образом зачаровал.
— Такой странный! Такой большой! — она посмотрела на меня своими газельими глазами из-под длинных ресниц. — Женя, можно, я его поцелую?
— Конечно.