Классным руководителем у нас была математичка — дама суровая и решительная, как сержант-сверхсрочник. Между прочим, плохого в этом ничего нет: с подростками только так и надо, а то они, как необъезженные лошадки, такого натворят, что мама, не горюй. К тому же свой предмет она знала отлично и преподавала замечательно, уж на что я ленивый, как порося, и то — с ее подачи — с удовольствием грыз уравнения. Короче, классная у нас была «в авторитете».
— Так, молодые люди, — классная прицеливающимся взглядом обвела своих подопечных. — Надо помочь Наталье Михайловне!
Привести в порядок химкабинет. Нужны три добровольца.
Я постарался съежиться до размеров молекулы — через час по «ящику» начинался «Этюд в багровых тонах» с Ливановым в роли Шерлока Холмса, но не тут-то было! Имелся за мной грех: если мне что-то поручали, я это «что-то» делал. Без дураков. И классная это знала.
— Первым добровольцем я назначаю Женю, — классная махнула рукой, даже не пытаясь сделать вид, что интересуется моим согласием, — а помогут ему девочки: Инна Голованова и Галя Савченко.
— А почему мы-ы-ы-ы?! — заныли девчонки.
— А потому, что все кончается на «у», — сходу отбрила классная. — Сегодня вы — завтра другие. Все, вперед! Не нервируйте меня!
Мы потащились на второй этаж, в кабинет химии. Химичка, Наталья Михайловна, явно предвкушала хороший вечер, поскольку не грузила нас детальными инструкциями, что да как убирать, а беззаботно кинула нам ключи от кабинета и лаборатории и упорхнула, пожелав нам творческих успехов.
Черт побери! Я обозрел поле деятельности и с угрюмым вздохом, «через не хочу», поставил девчонкам задачи. Галка прибирает столы, наводит порядок в лаборатории. В смысле, все банки-склянки, реактивы — по шкафам, в соответствии с маркировкой. Галка — аккуратистка, у нее даже фломастеры в пенале всегда уложены в порядке цветовой радуги: красный-желтый-зеленый-синий-черный. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Ага. Инне — полы.
— Воду я принесу. — Инка ничуть не обиделась, что ее назначили поломойкой, и этим мне страшно понравилась.
— Я тебе помогу, в четыре руки сыграем!
Она так очаровательно улыбнулась в ответ, что любая голливудская «кинозвезда» сдохла бы от зависти. Серьезно: эта тупая Анжелина Джоли, не моргнув глазом, заплатила бы миллион за умение ТАК улыбаться. Да, конечно! Родилась животным — женщиной не станешь.
У меня под ложечкой екнуло: что за чертовщина? Особым успехом у наших девчонок я не пользовался — да и не гнался за ним. Некоторые девушки мне нравились, это — да, и Галка и Инной входили в их число. Но я за ними не «ухлестывал», и девчонки тоже держались со мной «ровненько» — целовались иногда, но явного предпочтения мне никто не оказывал. Были на нашем школьном небосклоне «звезды» и поярче, голосистые, как петушки, умеющие растопырить перья.
У Гали были светло-русые, почти блондинистые, волосы ниже плеч, которые она скрепляла черным бархатным обручем. Курносая, с прелестным личиком, она обещала со временем стать классической, образцовой женщиной — уже тогда ее фигурка претендовала на модель для художника. В дополнение к школьному платью на ней были телесного цвета колготки и джинсовые босоножки на сплошной платформе.
Волосы Инны были темно-русые, густые, почти до середины спины, и она вставляла над ушками серебристые заколки из нержавейки. Она тоже была хороша, но по-своему: у нее при невысоком росте были очень длинные ножки, даже немного непропорционально. Не знаю, понимала она это или нет. Подозреваю, что да: ее школьное платье было настолько коротко подрублено, что при самом легком наклоне было видно попку. Под платьем были серые вязаные колготки и светло-коричневые кожаные босоножки, тоже на сплошной платформе, как и у Галки.
Мы деловито зашуршали, только вот в атмосфере химкабинета носилось нечто невысказанное: У меня нюх на такие вещи. Я принес очередное ведро воды, когда Галя выскочила из лаборантской с восторженным криком молоденькой девчонки, над которой нет мамы. А то бы мама ей закатила добрую затрещину.
— Смотри, Инка, что я нашла!
В руках у нее были высокие женские сапоги, на молниях, на высоких «шпильках». Ясен пень, для девушки — находка «номер 1».
— Ой, дай померить! — защебетала Инка.
— Ага, разбежалась! А я?
О приборке можно было забыть как минимум на полчаса. Однозначно: Галя вытащила сапожки из личного шкафчика химички. Теперь все, пока девки не наиграются с новой безделушкой, ни о какой приборке не может быть и речи. Не дай Бог, кто-нибудь зайдет и увидит! Я достал из кармана ключи и запер кабинет изнутри. Типа, здесь нет никого. Все ушли нафиг. Тем временем Галя натянула сапоги и кокетливо повернулась передо мной, приподняв подол платья:
— Красиво, Женя? Тебе нравится?
Меня словно током ударило. Это что, засада? Чего они хотят, стервы? Между тем мой хвост уже, извините за натурализм, рвал трусы и стремительно взлетал в небо.
Нравится ли мне! Еще бы! Белые высокие сапожки, до самого колена, плотно обнимали девчачью ножку, и только на щиколотке шли «гармошкой», чтобы не стеснять движений. Галка прошлась вперед-назад, как на подиуме, картинно размахивая платьем. Честно скажу: я был зачарован. Инка не выдержала:
— Галя, имей совесть! Не все тебе одной!