— До какого из восходов? — усмехнулся блондин. — Их, знаешь ли, слишком много, чтобы загадывать наверняка. Если я не убью тебя ни в одну из ночей — ты проживёшь свои сорок лет.
— Ты хочешь, чтобы я приходил к тебе время от времени? Это цена за мою жизнь?
— Понимай, как знаешь, — Тиль искривил губы в подобии улыбки и поднялся на ноги. — Докажи, что отличаешься от всех тех, кто имел меня здесь только потому, что я не оказывал сопротивления — и будешь жить.
Он с вызовом посмотрел на мужчину и направился к двери.
— И не вздумай бежать, ты прекрасно знаешь, что я найду тебя где угодно. Во сне я тоже умею менять облик.
Лингренд молча смотрел, как Тиль растворился в ночной темноте, и думал о том, что не особо-то он отличается от других, потому что, несмотря ни на что, он хотел Тиля. Договор с дьяволом — вещь губительная, и в ней всегда проигрывает человек.
Остаток ночи Том провел без сна, а задремал лишь под утро, но и с приходом солнца ему не удалось поспать. Черногривый проголодался и устал сидеть на привязи, а потому громко заржал и едва не своротил забор. За долгий день Том почти заново отстроил сарай, что стоял за домом, и неплохо пристроил в нем вороного. В ближайшем перелеске обнаружился родник, что тоже порадовало воина. И все же ночь неумолимо приближалась, и снова, как по мановению руки, на столе с наступлением тьмы зажглась свеча.
Дверь уже привычно открылась, и на пороге появился мокрый белокурый юноша. Но в этот раз он не пошёл дальше двери, а лишь сделал человеку знак следовать за собой и исчез в постепенно сгущавшейся тьме.
Летние ночи на этой земле были удивительно светлыми, особенно при полной луне. И если пустырь, в котором стояла сторожка, был тёмным, то на побережье даже для человеческого взгляда было мало невидимого. Песчаная отмель вдалеке под яркой луной будто светилась своим особенным светом, а удивительно спокойная вода отражала лунные лучи, и, казалось, по её поверхности можно было пройти ногами и не промокнуть.
Но путь призрака не лежал на побережье и песок, юноша медленно, но верно шёл к обрыву, ведя за собой неосмеливающегося возразить путника.
Пока Лингренд шел за Тилем, его знобило от страха: каждую минуту бояться за свою жизнь оказалось тяжелым бременем даже для такого смелого мужчины, как Том. Друзья, бывало, нахваливали его выдержку и доблесть, а сейчас у него тряслись колени, и за это было почти стыдно.
Блондин подошёл к самому краю так, что камни посыпались вниз, и протянул мужчине руку, приглашая подойти к себе вплотную. Он не принял своего пугающего облика, всё так же оставаясь восемнадцатилетним парнем, но никто не мог гарантировать, что этого не случится вовсе.
Том несколько минут не решался приблизиться, но, в конце концов, медленно подошел к Тилю и вложил свою руку в его ладонь. Глядя на тонкие нежные пальцы призрака, Лингренд задался вопросом: «Неужели это конец?»
— Что ты сейчас чувствуешь? — прозвучал тихий голос, но юноша не раскрывал рта. — Тебе страшно?
— Да, — не признать очевидного было сложно: руки немного дрожали, дыхание участилось, и он был бледен как июньская луна. — Очень.
— А если я сейчас столкну тебя на камни — тебе будет хуже, чем сейчас, или лучше?
Лингренд знал, к чему этот вопрос, и все равно ответил честно:
— Хуже, — он сглотнул и настороженно посмотрел вниз, туда, где ласковые морские волны с тихим шелестом набегали на острые, словно пики, камни. — Но ты же не скинешь меня, пока я не нарушил нашего договора? — Том внимательно взглянул в голубые глаза.
— А у нас был договор? — голубые глаза прищурились. — Я попросил доказать, что ты не такой, как все те, что были здесь до и после тебя — ты пока не особо стремишься это сделать. Или ты не можешь придумать ту единственную причину, по которой ты не должен пойти рыбам на корм?
Ладонь блондина сжалась крепче, и Том понял, что убежать он просто не сможет.
— Я не собираюсь ничего выдумывать. Особенно причину, — твердо ответил Лингренд, но на его глаза навернулись слезы.
Призрак издевался над ним, обвел вокруг пальца, играл, как кошка с мышью перед тем, как вонзить в нее острые когти. А перед лицом смерти все откровенны, как дети, и Том не стал исключением.
— Ты мне нравился, Тиль, даже со всеми твоими странностями. Я догадался, что с тобой что-то нечисто еще в нашу первую встречу, но я поддался на твою нежность и напористость, на твою детскую беззащитность. Ты меня достал гораздо глубже, чем кого-либо, потому что в ту ночь я не просто имел тебя, я занимался с тобой любовью, черт побери! И вернулся я тоже поэтому, — Лингренд протянул руку и, проглотив застрявший в горле ком, погладил призрака кончиками пальцев по щеке. — Все это время, пока я жил в Истборне, я думал, что тебе нужна помощь, что тебе тяжело здесь и в тебе еще сохранилась мизерная часть того, кем ты был до смерти…
Сказав это, Том в последний раз взглянул в глаза блондина и сделал шаг к обрыву. Из-под сапог вниз полетели камешки.
— Я любил тебя, Тиль.