И тут я понял. Нагнувшись, я отыскал под столиком ее трусики. Она подумала, что я их забрал себе.
— На, вот.
Она сунула их в карман халатика.
— Ты их не оденешь?
— С пола?
Я пристыжено замолчал. Вот, что значит девочка-чистюля, улыбнулся я про себя. Она лучше пройдет по городку без трусов, чем наденет их после того, как они побывали на полу беседки.
Мы вышли из домика, так и не ставшего приютом нашей любви. Ночь была темная, как никогда, громко пели сверчки — наши ночные менестрели, густо пахла ночная фиалка.
Осторожно мы пошли к выходу, мы шли мимо других беседок, где оставались другие влюбленные. Таинственная, ни с чем не сравнимая возня слышалась из этих маленьких будочек, где проходили уроки первой любви многие пацаны и девочки нашего городка.
Нам, мне, ей — не повезло. А может, повезло, кто знает?
Тетрадь Ани
Жизнь моя, увы, проходит по одному сценарию. Весь день я вожусь по хозяйству, помогаю матери, вечером приходит отец, предки почти сразу начинают скандал, и я ухожу на улицу.
— Опять гуляем? — Сашка улыбается сквозь большую щель в заборе.
— Гуляем, дядя Саша.
— Анюта, я же в прошлый раз просил тебя, не называй меня дядей.
— Хорошо, дядя Саша.
— Вот зачем ты издеваешься?
Я не издеваюсь. В прошлый раз мы сидели с ним почти до двенадцати. Он все рассказывал мне про свою несчастную жизнь, про сбежавшую жену. Сочувствовал, что мои предки скандалят. Тогда он и попросил, чтобы я называла его Сашей. Я пару раз попробовала, но сегодня снова как-то неудобно. Мои проблемы я ему передать не смогу. Родители скубутся — это одна беда, но вот Андрей стал меня почему-то избегать, вот это совсем непонятно. При встречах отводит глаза, не приходит на свидания. Уже дважды. Тогда хоть бы не врал, что придет. Все бы легче было. Вот про Андрея рассказатьневозможно. А в остальном — есть кому поплакаться. Сашка, так Сашка. Он меня выслушает, я его, и нам обоим легче.
— Ну, заходи, Анюта.
От приоткрывает калитку, и я проскальзываю внутрь. Мы идем туда, где сидели в прошлый раз. Это небольшая скамейка под самыми окнами его дома, со стороны сада. Мы садимся.
— Смотри, как быстро темнеет, — говорю я.
— Скоро осень, Анюта.
Мне нравится, что он так меня называет. Анюта. Даже Андрей меня так не зовет. Начинают петь ночные сверчки. То на одном дереве, то на другом. Очень красиво. Мы молча их слушаем.
— Как они это делают? — спрашиваю я.
— Трут ногой о брюшко, там у них специальный резонатор.
— Резонатор, это что?