— Господи, перестань, ты что, с ума сошел, что ли? — я едва вырвалась.
— Я же люблю тебя, ты же знаешь, — сказал он.
— С каких это пор? — спросила я, переводя дыхание.
— Да ты все забыла! Помнишь, как целовались в тамбуре?
Что я должна была отвечать? Помню, конечно. Рассказать про Романа? Или оправдываться, что в тот раз мы не целовались, это он приставал ко мне, что не одно и тоже.
И то, и другое показалось мне глупым. И я промолчала. Он же, видимо, понял мои слова, как одобрение его действий и придвинулся ближе.
— У тебя мама хорошая? — спросил.
— Хорошая, а зачем ты спрашиваешь?
— А твоей маме зять не нужен?
Сначала я не уловила смысл вопроса. Потом дошло, и я рассмеялась. Могуч наш русский язык, могуч.
— Ага, значит, нужен, — обрадовался Толик.
— Мне рано еще.
— Тебе рано, а маме пора, — цокнул языком Толик и положил мне ладонь на ногу.
— Убери, а то сейчас как тресну, — тихо сказала я.
— Треснешь — зашьем, нитки есть, — ответил Толик, но ладонь убрал.
Дверь открылась, и вошел рыжий. Только сейчас я заметила, что он отпустил усы.
Рыжий принес вино, водку, колбасу.
— Зачем колбаса, у меня целый кролик, — сказала я.
— Умный кролик сел за столик, — промурлыкал Толик, застилая стол газетой.
— Сейчас будут стакашки, — заявил рыжий и снова исчез в дверях.
— Ну, малышка, выставляй свою снедь.
— Сейчас, сейчас, — честно сказать, мне тоже хотелось есть.
Теткины разносолы заполняли поверхность стола. Каждое новое яство вызывало у служивых бурю эмоций. О, грибочки! О, помидорчики! О, сальцо! О, кролик!
Мне было приятно, что они так восторгаются. Словно я сама это все приготовила.
— За встречу! — Толик налил мне немного вина, а себе и рыжему — водочки.