такой сухой, то твоя маленькая киска будет чертовски болезненной», — усмехнулся он.
Он был прав, в течение следующих тридцати часов Кевин изнасиловал ее сексуально, физически и морально. В какой-то момент он сильно ударил ее по лицу, когда она не поддалась достаточно быстро. К тому времени, когда он вернул ее в квартиру в воскресенье, киска Джин была чрезвычайно опухшей и воспаленной, как и ее соски. У нее был синяк под глазом, ожоги от веревки на шее и уродливые синяки на груди, запястьях, бедрах и заднице. Она едва могла ходить от боли.
Уходя, Кевин сказал ей, что не сможет увидеть ее снова до следующей пятницы, и напомнил ей, чтобы она держала рот на замке, а затем поцеловал ее с улыбкой, как это сделал бы любой обычный парень. Она упала, как только он вышел за дверь, и плакала весь следующий час.
Джин была в полной растерянности, она была слишком напугана, чтобы думать. Может быть, хорошая расслабляющая горячая ванна хотя бы успокоит ее нервы. Это определенно облегчило бы боль… или так она думала. На самом деле горячая вода ужалила, когда она коснулась поверхности воды. Она вскрикнула, погружая измученные губы своей киски и едва могла сидеть на твердом фарфоре со своей измученной и избитой задницей.
Наконец боль начала утихать, и она смогла растянуться и позволить расслабляющей воде охватить все ее тело. «Она должна придумать план,» — подумала она, — «должно быть, я что-то могу сделать». Но чем больше она пыталась думать, тем меньше видела надежды на то, чтобы вырваться из лап злого человека.
Позже этим вечером она попыталась отвлечься от своей ситуации на время, достаточное для того, чтобы приготовить себе что-нибудь поесть. Все, что у нее было с вечера пятницы, это немного холодной пиццы. Ей было нелегко уснуть, и на следующее утро она все еще была не в форме для работы, поэтому позвонила на работу и сказалась больной.
К утру вторника ее тело оправилось от боли, но у нее все еще было много пятен в местах побоев, особенно вокруг ее запястий и шеи. Большую часть этого она могла скрыть одеждой, но ее очень беспокоил синяк под глазом. Она пыталась прикрыть его макияжем, насколько могла, но знала, что он все еще виден, поэтому она также сочинила ложь для всех, кто ее об этом спрашивал.
Она выбрала зимнюю блузку с длинными рукавами и высоким воротником, но все еще видела, веревочные ожоги на ее горле. Она подумала минуту, затем вытащила из ящика тонкий шарф и свободно завязала им вокруг шеи. Она подумала, что ее коллеги просто подумают, что она пытается следовать модным тенденциям.
Она приехала на работу немного раньше, надеясь, что ей не придется отвечать на чьи-либо вопросы о своей внешности. Это тоже почти сработало, пока ее лучшая подруга Бел не заскочила в ее кабинет из коридора. Она была одной из немногих, кто остался с ней после развода.
«Джин, что случилось с твоим глазом?» — обеспокоенно спросила она.
«О, я ударилась дверью шкафа на кухне», — сказала она, пытаясь звучать убедительно. «Проклятая штука застряла, поэтому я дернул ее, и она отскочила и ударила меня».
«Господи, должно быть, это ужасно больно. Выглядит адски».
«Да», — ответила она, выдавливая улыбку, «Спасибо, что рассказала мне, как ужасно я выгляжу».
Именно тогда она заметила, как одета Джин. «Какого черта?» — она почти вскрикнула: «На улице двадцать семь градусов, а на тебе длинные рукава и шарф? Что, черт возьми, происходит, Джин?»
«Ничего», — ответила она не слишком убедительно, — «Я, э-э… Я, ну, все выходные у меня был жар, и я просто пыталась согреться сегодня, вот и все».
Джин видела сомнение на лице подруги и знала, что она ей не верит. Как она ни пыталась, Джин не могла избавиться от страха, который, как она знала, был в ее глазах. А потом начали увлажняться…
«Черт возьми,» — сказал Бел, — «что-то не так. Тебя кто-то бил?»
«Нет, нет, — категорически отказалась Джин, — нет, я… Бел, пожалуйста, оставь меня в покое прямо сейчас, пожалуйста».
Бел было очевидно, что с ее подругой что-то совсем не так, и она не собиралась уходить, пока она не докопается до сути. Она упорно пододвинул стул к стороне стола Джин и села.
«Слушай, вспомни меня? Ты знаешь меня очень хорошо — я не сдвинусь с места, пока ты не скажешь мне, что, черт возьми, происходит». Джин не знала, что делать. Она боялась Кевина. Что будет с ней, если она расскажет? Что будет с ее родителями? Она закрыла лицо руками и заплакала, когда рукава блузки поднялись вверх по руке и обнажили синяки на запястьях.
«Боже мой! Кто это с тобой сделал?» — крикнула она, вскакивая, чтобы получше рассмотреть. Бел сложил два и два и решил, что Джин тоже что-то прячет под шарфом. Испуганная женщина вздрогнула от боли, когда ее подруга начала снимать ее шарф. «Боже мой, кто-то реально над тобой поработал,» — сказала она, исследуя ожог от веревки. — «Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь мне, в чем дело, Джин, я серьезно,» — заявила она.
«Бел, ты должна пообещать, что никому не скажешь».
«Я ничего такого не обещаю. Кто бы это ни сделал, он должен сидеть в тюрьме! Что, черт возьми, с тобой?»
«Ты его не знаешь, он сказал, что за мной наблюдают. Он сказал, что, если я кому-нибудь расскажу, он пошлет друзей для группового изнасилования моей матери прямо на глазах у моего отца. Бел, он подлый, настоящий подлец, я боюсь… До смерти. « Она начала рыдать.
«Это имеет какое-то отношение к этому бондажу?»
Глаза Джин расширились, она понятия не имела, что Бел, или кто-то кроме нескольких людей знал о ее склонностях к подчинению.
«О, не будь такой удивленной,» — сказал ей Бел, — «я замужем за одним из полицейских, которые вели твое дело для окружного прокурора, помнишь? Не волнуйся, твой секрет в безопасности со мной. Ни одна душа не узнает.»
«О, Бел, мне так стыдно», — сказала она, не имея возможности посмотреть подруге в глаза.
«Стыдно? почему? Многие люди увлечены этим, нечего стыдиться. Это к чему все это? Этот парень должен быть каким-то Хозяином или кем-то в этом роде?»
«Да», — ответила она, кивая головой, — «Но дело пошло дальше, этот парень просто начал избивать и пытать женщин. Я не знаю, что делать».
«Ну, во-первых, надо его арестовать».
«Нет, нет, я не могу. Разве ты не понимаешь, он вязкий, он имеет в виду то, что говорит, я не сомневаюсь, что он сделает именно то, что сказал», — сказала она Бел, почти впадая в истерику.
«Хорошо, хорошо, успокойся, Джин, ты должна что-то сделать, ты не можешь просто позволить ему продолжать делать это с тобой».
«Я знаю, но что? Что я могу сделать?»
«Не волнуйся, дорогая, мы что-нибудь придумаем. Как его зовут, я попрошу Дэйва проверить его, может, он где-то разыскивается. Может быть, мы сможем арестовать его по делу, совершенно не имеющему отношения к тебе». Она снова увидела тревогу в глазах Джин. «Не волнуйся, я расскажу Дэйву о ситуации, он не сделает ничего, чтобы подвергнуть опасности тебя или твоих родителей».
Бел подняла трубку и позвонила своему мужу, офицеру округа Кук, который был приписан к офису окружного прокурора. Она передала ему информацию.
«Бел, где это произошло?» он спросил.
«В его квартире в Веллинге».
«Тогда ей следует позвонить туда, скажи ей обратиться в отдел по борьбе с сексуальным насилием и заполнить жалобу. В противном случае мы ничего не можем для нее сделать».
«Разве ты не можешь пробить этого парня… просто посмотри, ищут ли его где-нибудь? Пожалуйста,» — умоляла его жена.
«Да, я могу это сделать. Хорошо, дай мне полчаса, и я перезвоню тебе», — сказал он ей.
«Спасибо, милый, я люблю тебя», — сказала она, посылая ему поцелуй.
Бел повернулась к своей подруге: «Хорошо, Дэйв для нас проверит, а пока пойдем пообедаем».
Джин это показалось неплохим. Ей нужно было ненадолго выйти из офиса и попытаться расслабиться. Две подруги направились в ресторан за углом. Их только что обслужили,…