предавать меня, предавать США, черт возьми. Были ли другие? — поинтересовался он. — На самом деле, будь честна со мной, ты когда-нибудь делала такое раньше? — Его поза стала жесткой, а лицо приобрело очень строгое, почти обвиняющее выражение.
— Нет, пожалуйста, Харрисон, ты должен мне поверить. За исключением Брэда, я ни с кем не была с того дня, как мы встретились.
— Мне нельзя верить всему, что ты говоришь, — пробормотал он достаточно громко, чтобы услышали она и доктор Векслер.
— Мистер Корбетт, обычно чем больше мы что-то делаем, тем легче это становится, даже если мы знаем, что это неправильно. Есть ли смысл в том, что ваша жена признается в одном романе, но не в других, которые были у нее?
Он знал, что Лаура сказала правду, еще до того как доктор что-либо сказала. Он сказал это потому, что все еще не полностью избавился от желания нанести ответный удар и причинить ей боль, как она причинила боль ему. Это тоже сработало. Слезы, которые скапливались, сейчас текли из ее глаз.
— Я знаю, — пробормотал он. — Я просто хотел услышать, как она это скажет. — Краем глаза он глядел на свою жену, когда та пыталась заткнуть фонтан салфеткой.
— Мистер Корбетт, мне почти жаль, что вы прочитали эту книгу, потому что она, кажется, дала вам некоторые предвзятые представления о виновности. После того, что сказала миссис Корбетт, вы все еще чувствуете, что хотя бы в некотором роде частично ответственны за измену вашей жены, верно?
— Я не знаю. Я просто продолжаю думать, что если бы я был более наблюдательным, если бы я заметил какие-то изменения в ее поведении или настроении, возможно, я мог бы предотвратить это до того, как оно произошло.
— А это имело бы значение?
Харрисон точно знал, что она имеет в виду. Намерение сделать что-то неправильно так же плохо, как и само деяние, но были и другие факторы.
— По крайней мере, мне не пришлось бы гадать, как я вел себя в постели по сравнению с этим персонажем, Брэдом. Она говорит, что он не так хорош как я, но откуда мне знать, что она не просто утешает меня? Если бы мы снова занялись любовью, откуда мне знать, что она не сравнивает меня с ним… не думает о нем?
— О, Харрисон, — снова воскликнула Лаура, — мне очень жаль, что я сделала с тобой, за все, через что я тебя заставила пройти.
Доктор Векслер наблюдал, как Харрисон глубоко вдохнул, а затем громко выдохнул. Он выглядел усталым и расстроенным. Она взглянула на часы на своем столе и с удивлением обнаружила, что до конца часа осталось десять минут.
— Хорошо, — сказала она. — Вы оба выглядите эмоционально измученными, а наше время истекло, так что мы сейчас закончим сеанс. На следующей неделе в это же время, вас обоих устраивает?
Они вместе кивнули головами.
— Хорошо, подтвердите это с Терезой, уходя, — попросила доктор. На этот раз для Лауры не было никаких особых указаний. Ее больше беспокоил Харрисон. Он все еще испытывал сильную боль. Было очевидно, что он пытался. В конце концов, именно он запросил терапию, но она могла сказать, что он еще не был полностью настроен на примирение.
***
Следующие несколько сеансов прошли примерно так же. Харрисон задавал вопросы, а Лаура честно и эмоционально отвечала на них. Через пять недель после начала терапевтических сеансов Лаура захотела сделать объявление.
— Прежде чем мы начнем, — сказала она, садясь на свое место, — мне нужно кое-что сказать Харрисону.
И Харрисон, и доктор Векслер выглядели немного озадаченными.
— Давайте, — ответил доктор.
Лаура повернулась к мужу с обеспокоенным взглядом.
— Я только что сдала экзамен на получение лицензии риелтора, — сказала она. — Я… я не знаю, как ты отнесешься к этому, если я решу вернуться в свою компанию. Я хочу, чтобы ты знал, если тебе это не понравится, я не буду продолжать это делать. Иметь тебя в тылу — самое важное в моей жизни, поэтому, если у тебя с этим возникнут проблемы, сейчас или в будущем, просто скажи, и я уйду.
Для Харрисона это было сюрпризом, он понятия не имел, что она даже думала о недвижимости.
— Что… а… я… почему недвижимость? — наконец, спросил он.
— Мне это предложила Валери, когда я уволилась с работы. Она помогала мне учиться. У нее есть брокерская лицензия, поэтому я буду работать на нее.
Лаура смотрела на то, как думает Харрисон, но он думал не о том, о чем она просила. Ее заявление вызвало у него новый вопрос.
— Валери знала, что ты делала? — с подозрением в голосе спросил он.
— Нет, я призналась ей во всем прямо перед тем как уйти. Я хотела узнать ее мнение о том, чтобы я все рассказала тебе, хотя она и не соглашалась, что я должна это делать.
Харрисон сначала ничего не сказал. Он подумал о том, что сказала она.
— Ты уверена… на самом деле? Вэл понятия не имела, что ты мне изменяешь:
— Нет, исключено. Об этом не знал никто. На самом деле Вэл так разозлилась, после того как я рассказала ей, что я подумала, что она может перестать со мной дружить.
— Итак, единственные люди, кто знает об этом, — это мы трое и Валери… и, конечно, этот засранец.
— Мистер Корбетт, пожалуйста, воздержитесь…
— Мне очень жаль, — ответил он, прерывая упрек врача за свою нецензурную лексику.
— Есть еще один человек, — поправила его Лаура. — Кэти, моя персональная помощница. Я сказала ей, почему ухожу. Вот и все.
— Хорошо, — сказал он, похоже, удовлетворенный ее ответом. — Тогда почему ты думаешь, что у меня могут возникнуть проблемы с твоей работой на Вэл?
— Не с работой на Вэл, а с работой в сфере недвижимости. У меня будет много свободного времени. Я буду проводить дни открытых дверей и встречаться с клиентами, чтобы показывать дома. Если ты вернешься, я знаю, что у тебя возникнут подозрения. Это естественно. Как ты узнаешь, на самом ли деле я собираюсь показывать дом или планирую встретиться с каким-либо любовником?
— Да, я понимаю, о чем ты. Что ж, я еще не вернулся. Думаю, мы перейдем этот мост, если и когда доберемся до него, — заявил он.
Харрисон, похоже, не хотел заниматься этой новой проблемой, но доктор Векслер видела возможность надвигающейся катастрофы.
— Мистер Корбетт, как бы вы себя чувствовали, видя, как ваша жена уходит, чтобы показывать дом?
— Я не знаю, — ответил он. — Эти сессии должны помочь мне простить ее, я думаю, я надеюсь, что они также помогут мне снова ей доверять. Честно говоря, если я не смогу ей доверять, то просто не вижу никакого способа снова съезжаться, — со вздохом сказал он.
— На самом деле, мистер Корбетт, прощение и доверие — это то, с чем я не могу вам помочь. Для этого только вы можете найти в себе силы. Эти сеансы предназначены для того, чтобы просто открыть линию общения между вами и вашей супругой. В результате этого общения, надеюсь, вы двое сможете найти дорогу друг к другу.
И снова доктор прервала паузу молчания.
— Так… вы думаете, что сможете без опасений увидеть, как она уходит?
Харрисон посмотрел в обеспокоенное лицо своей жены. Он думал обо всем, что она сделала: бросила работу, призналась, хотя ей это и не было нужно. Он вспомнил, как она была обеспокоена бунтом Эшли, и искреннее раскаяние, которое она проявляла каждый день в течение последних пяти месяцев. Могла бы она пройти через все это, если искренне не раскаивалась… если бы не любила его по-настоящему?
— Не думаю, что у меня возникнут проблемы, — сказал он им обеим. — Я знаю кое-кого, кто попал в ту же сеть, что и Лаура, он тоже изменил своей жене. Это было давно. Он сказал мне, что с тех пор никогда не изменял, что усвоил урок, — он остановился всего на мгновение, чтобы посмотреть на жену. — Я верю ему… и верю Лауре, когда она говорит, что больше никогда этого не сделает.
Удивленное выражение лица Лауры подсказало доктору, что она собирается забежать вперед.
— О, Харрисон, это значит, что ты вернешься домой?! — закричала …