чтобы все обдумать, в конце концов, именно в этом твоя сильная сторона, не так ли, твоя способность видеть все углы?
Харрисон видел, что его босс был серьезен.
— Я дам тебе время до конца дня, чтобы завершить все срочные дела. Затем я хочу, чтобы ты сдал все дела одному из своих парней и сказал ему, что он — главный на следующей неделе. Я хочу, чтобы ты сосредоточился на личной жизни и не беспокоился о работе, понятно?
— Да, понятно, — вздохнул он.
Неделя отдыха была последним, чего он хотел. По крайней мере, работа его отвлекала, поэтому ему не приходилось думать о своей ситуации, но размышляя над этим, он понял, что это было правильным поступком. Все нужно было решить… так или иначе.
***
По дороге домой он зашел в ресторан. Он работал и во время обеда, чтобы не оставить после себя ничего, что могло бы взорваться, пока его не было. Поедая панированный и жаренный во фритюре стейк, Харрисон вспомнил историю Кена. Что-то из того, что он сказал, не давало ему покоя: он изменил потому, что почувствовал себя большой шишкой. По сути, это именно то, что сказала ему жена. Слова были разные, но концепция оставалась прежней.
Вернувшись в свой номер в мотеле, он все еще думал об этом и вспомнил о книге, которую Лаура просила его прочитать. Он подошел к комоду и достал ее из нижнего ящика. «А — прелюбодеяние», — уже просто глядя на название, на ум приходят ужасные воспоминания того вечера, когда она ему все рассказала. Ему захотелось выбросить книгу в мусор, но он остановился, вытащил пиво и устроился на кровати, открыв первую страницу.
Как и предыдущая владелица, он нашел ее интересной и чрезвычайно информативной. К тому времени как заснул с книгой на груди, он уже перешел к третьей главе. На следующий день была суббота; книге пришлось подождать. Выходные были предназначены для него и его дочери.
Выходные были похожи на все те, что он проводил с Эшли. У него всегда было запланировано что-то такое, что было развлечением для них обоих. В воскресенье вечером он отвел ее в ресторан, прежде чем отвезти домой.
— Итак, как у тебя дела с мамой? — спросил он. — Лучше?
— Думаю, да,, мы вроде как пришли к примирению, — ответила она. — Но было легче злиться на нее, чем жалеть.
Харрисон нашел это заявление странным.
— Я не понимаю; что ты имеешь в виду?
— Почти каждую она ночь плачет в своей комнате. Я слышу ее, когда лежу в постели. Когда я злилась на нее, то думала: «вот и хорошо, будь несчастной, ты этого заслуживаешь». Но теперь мне снова ее жалко, а это больно.
«Кажется, что боли, вызванной эгоистичными желаниями жены, нет конца», — подумал он. Заявление дочери застряло у него в голове.
В понедельник он снова начал читать книгу, но дошел только до пятой главы, прежде чем закрыть ее и убрать. В его голове все смешалось: книга, дочь, признание начальника…
Харрисон вытащил свой мобильный и позвонил домой. После третьего гудка включился автоответчик, и он оставил короткое сообщение:
«Лаура, я хочу прийти и поговорить. Пожалуйста перезвони и дай знать, когда будешь свободна».
Второй звонок был боссу.
— Харрисон, лучше бы это не было связано с работой, — проворчал Кен.
— Нет, Кен, — сказал он с легкой улыбкой. — Я делаю то, что ты мне сказал — работаю над своими личными проблемами.
— Хорошо, в таком случае чем я могу тебе помочь?
— Когда мы разговаривали в пятницу, ты упомянул консультирование. Мне просто интересно, заходил ли ты когда-нибудь так далеко, чтобы найти хорошего консультанта?
— Черт, Харрисон, это было тридцать лет назад. Кроме того, я никогда не заходил так далеко, потому что как уже сказал, она подрезала мне крылья. Вот что я тебе скажу: я позвоню Терри Гектеру, нашему адвокату. С учетом всех адвокатов-стервятников, что работают в этой фирме, держу пари, что один или два должны оказаться адвокатами по бракоразводным процессам. Они постоянно работают с консультантами по вопросам брака; я посмотрю, не смогу ли получить для тебя рекомендации.
— Спасибо, Кен. Я ценю это.
— О, Харрисон, — произнес его босс, прежде чем тот успел повесить трубку, — я думаю, что ты поступаешь правильно.
— Спасибо, Кен, но нет никаких гарантий. Если она захочет сходить к психологу, я попытаюсь, если нет, то все кончено.
— Она пойдет на это. Я в этом уверен, — оптимистично сказал босс.
***
Было почти восемь часов, когда Лаура вернулась домой. Она должна была быть уже к шести, но ресторан был так загружен, что ее босс спросил, не может ли она остаться, пока не закончится вся эта суета. Она с радостью согласилась.
— Мама, — крикнула Эшли из своей комнаты, когда услышала, что мать — в холле. — Папа оставил сообщение на автоответчике. Он хочет, чтобы ты ему перезвонила.
Лаура на мгновение застыла от страха. Это был… развод? Она задавалась вопросом, что именно он сказал? Как он звучал… сердито? Ее рука дрожала, когда она потянулась к кнопке воспроизведения, но ей пришлось услышать его самой.
«Лаура, я хочу прийти и поговорить. Пожалуйста перезвони и дай знать, когда будешь свободна».
Что это было? Она понятия не имела. Все что она могла сделать, это позвонить и молиться.
— Харрисон…
Он слышал в ее голосе нерешительность.
— Привет, Лаура, как у тебя с Эшли, ладишь?
— Намного лучше, спасибо. Все, что ты ей сказал, имело большое значение.
— Хорошо, — ответил он. — Послушай, Лаура, я много думал о нашей ситуации…
Лаура закрыла глаза. «Вот оно», — подумала она. Она глубоко вздохнула и подождала, пока упадет топор.
— У тебя будет время вечером на этой неделе, чтобы сесть и поговорить? — спросил он.
Она молча выпустила воздух из легких с легким вздохом облегчения. «По крайней мере, он не сказал мне этого по телефону», — подумала она. Она все еще была очень обеспокоена. Ей надо было знать, о чем он хочет поговорить, но она была слишком напугана, чтобы спрашивать. Тем не менее… ей нужно было знать.
— Ну, я только что вернулась домой, но ты можешь прийти прямо сейчас. Я сделаю себе кофе.
— Хорошо, увидимся примерно через двадцать минут, — сказал он и, не сказав больше ни слова, повесил трубку.
Лаура быстро начала пить кофе и побежала наверх, чтобы переодеться.
— Чего хотел папа? — спросила Эшли, когда увидела, что мама идет в спальню.
— Я не знаю, дорогая. Он придет поговорить.
Эшли слышала тревогу в голосе мамы, и это ее напугало. Она прошла через холл в комнату своей матери и увидела, как та надевает юбку. В ее глазах стояли слезы.
— Мама, почему ты плачешь? Что он сказал?
— О, дорогая, мне очень жаль. Он ничего не сказал… честно. Я просто слегка нервничаю, вот и все. Пожалуйста, не бойся, — сказала Лаура, пытаясь утешить дочь.
Эшли в это не поверила.
— Он собирается развестись с тобой, не так ли? — крикнула она. — Я знала это, я знала! Почему ты должна была это сделать? Почему папа был недостаточно хорош для тебя? — плакала она в гневе.
— О, дорогая, — ответила Лаура, глядя в обеспокоенное лицо дочери. — Я… я не знаю, почему я это сделала, но это не имело ничего общего с тем, что твой отец недостаточно хорош. Он — лучший мужчина, которого я знаю. Я… Мне очень жаль, дорогая. Мне так жаль!
Каждая слеза, капавшая из глаз скорбящей молодой девушки, была словно кол, пронзающий сердце Лауры. Она протянула руки, сокращая разрыв между собой и Эшли.
— О, мама, — сказала девочка-подросток. Она обняла свою мать и прижалась щекой к успокаивающим подушкам груди своей мамы, как делала это в детстве.
— Что мы будем делать, мама? — плакала она. — Что мы будем делать без папы?
В этот момент они обе были уверены, что Харрисон идет сказать Лауре, что разводится с ней. Примерно в тысячный раз после признания …