Я… я действительно не думаю, что ты собираешься причинить мне боль. Я просто ничего не могу с этим поделать. Я знаю, что это глупо.
— Это не глупо, Мария. Некоторые люди боятся пауков, некоторые боятся темноты. Все чего-то боятся. Страхи вполне реальны. Это совсем не глупо. Раньше я боялся завтрашнего дня.
— Почему ты боялся завтрашнего дня? — Ее речь стала звучать более уверенно. Она не была такой робкой, как раньше.
— Потому что знал, что завтра будет как сегодня и вчера, одиночество… одиночество и пустота, — ответил я. — Когда мы расстались, Шери мало что унесла с собой. Мы были женаты всего пару лет, так что у нас было не так уж много вещей. То, что она унесла, заставило меня почувствовать, что жизнь больше не имеет смысла.
— Что… что это было, что она унесла?
— Мою самооценку, — признался я. — Я думал, что потерял ее навсегда, но я нашел ее снова, когда испуганная маленькая девочка попросила меня защитить ее. — Не знаю, что я сказал такого, но что бы это ни было, казалось, что лед между нами сломался. Нервная улыбка Марии внезапно расплылась по всему ее лицу.
— Ты — хороший человек, — уверенно сказала она. — Я знаю, что могу доверять тебе, но это может занять некоторое время.
— Все в порядке, Мария. Я никуда не уйду, и не буду заставлять тебя делать то, что тебе не нравится. Когда ты будешь готова, я бы хотел пойти на пикник. — Я сразу увидел, как она напряглась. — Когда будешь готова, — повторил я. — Я знаю небольшой красивый парк недалеко отсюда. Он прямо у реки. Мы могли бы расстелить одеяло под деревом и слушать, как шумит вода, пока мы едим.
— Звучит хорошо, — сказала она. — Когда я была маленькой, мы с мамой ходили на пикники.
— Я знаю, — она мне рассказывала. Итак, вот что я хочу, чтобы ты сделала сегодня вечером, когда ляжешь спать. Я хочу, чтобы ты думала о пикнике. Представь себя там. Сосредоточься на том, что твоя мать находится по одну сторону от тебя, а Сабрина — по другую… Небо такое же голубое, как твои глаза, и легкий, теплый ветерок шелестит листвой на деревьях. Ты можете слышать течение реки. Ты в безопасности, не беспокоясь обо всем мире.
Все время, пока я описывал эту сцену, у нее были закрыты глаза, а когда я закончил, она снова открыла их с другой улыбкой.
— Звучит хорошо, — сказала она.
***
Возвращаясь домой той ночью, я думал, что добился прогресса, но оказалось, что все труднее, чем я думал. Как бы Мария ни хотела пойти на тот пикник, ее страх просто не позволял этого.
Опять же, я объяснил ситуацию своим родителям, когда мой отец выступил с предложением:
— Дилан, эта девушка, кажется, доверяет тебе, она просто еще не уверена в том, что может быть знакома с другими. Почему бы не привести их всех сюда на воскресный обед. Поскольку она доверяет тебе, знание того, что я — твой отец, полагаю, заставит ее доверять мне уже наполовину. Тогда она увидит, что есть уже двое мужчин, которым она может доверять.
— О, милый, это отличная идея, — добавила моя мама. — Я так много слышала о твоиз друзьях, мне бы очень хотелось с ними встретиться.
Я подумал об этом, а затем позвонил, чтобы сначала пропустить эту идею сквозь Анджелу. Она больше беспокоилась о том, чтобы не навредить моим маме и папе, но полагала, что это может помочь. Она сказала мне, что Мария все время говорит обо мне и действительно пытается преодолеть свой страх.
Пару ночей спустя, я зашел к ним после работы. Первые полчаса, конечно, доминировала Сабрина, но потом пошла играть. Мария, Анджела и я сидели и разговаривали. Я был очень удивлен, когда упомянув, что собираюсь к родным, почти не встретил того сопротивления, что ожидал. Мария нервничала, но была настроена.
В то воскресенье, когда я подъехал, чтобы забрать их, подбежала Сабрина и почти оседлала меня.
— Мама идет с нами! — закричала она. — Спасибо, спасибо, что мама идет с нами, — снова чуть не закричала она.
Я никогда не видел ее такой счастливой. Я посмотрел на Марию, улыбка которой простиралась от одного уха до другого. У Анджелы была почти такая же большая. Все были одеты так, словно это была Пасха. Мария выглядела просто великолепно. Я и не подумал сказать им, чтобы они оделись в повседневную одежду. Ну, что ж, я просто надеялся, что мой отец не встретит нас у двери в своих боксерах.
Мой отец может быть немного устрашающим. Его рост — метр восемьдесят восемь, а вес — сто девять килограмм. Я заметил, что Мария как бы спряталась за мной, когда впервые увидела его.
Сабрина, с другой стороны, не проявила страха, когда подошла к нему и протянула руку.
— Как поживаете, сэр? Спасибо, что пригласили нас, — заявила она в своем драгоценном и не по годам развитом, очень выросшем альтер-эго.
Я мог сказать, что папа сразу зацепился за это. Он широко улыбнулся и немедленно наклонился, чтобы пожать ей руку.
— Добро пожаловать, юная леди. Спасибо, что приняли наше предложение, и добро пожаловать в наш дом. — Ей потребовалось столько же времени, чтобы захватить его сердце, как и мое.
Марии потребовалось почти двадцать минут, чтобы выйти из моей тени, но в конце концов, ей стало удобнее. Она помогала моей маме на кухне, а потом опять с посудой после ужина, в то время как папа вместе с Сабриной строил бумажные самолетики. Она была очарована его мастерством владения листом бумаги и ножницами. К концу нашего четырехчасового пребывания казалось, что мы все знаем друг друга всю жизнь.
На обратном пути Мария задумчиво наблюдала в боковое окно, как проплывает мир. Это был первый раз за год, когда она вышла из своего дома. Когда я подъехал к их подъезду, Анджела попросила меня остаться и выпить чашечку кофе. Пока варился кофе, я помог Сабрине расставить двадцать разных крылатых канцелярских принадлежностей в ее комнате, затем присоединился к матери и дочери на кухне. Они обе горячо поблагодарили меня за прекрасный визит и попросили еще раз передать их благодарность моим родителям. Когда пришло время уходить, Мария проводила меня до двери. Сабрина подошла и обняла меня на прощание. К моему шоку, Мария чмокнула меня в щеку и прошептала на ухо.
— Я готова… к пикнику.
Это был первый мой физический контакт с Марией. Это было так мило, что я не мог перестать улыбаться по дороге домой.
***
На следующей неделе я был в ночную смену, поэтому мне не приходилось работать до полчетвертого. Я только что закончил завтракать, когда услышал стук в дверь. Это было очень необычно. Днем у меня не было компании. Когда я открыл дверь, мой разум превратился в кашу. Она была такой же великолепной, как я помнил.
— Привет, Дилан.
На несколько минут я забыл, почему мы расстались, и мое сердце забилось сильнее, как в средней школе. Моей первой эмоцией была чистая радость. Боже, как было приятно ее увидеть.
— Привет, Шери, заходи, — сказал я, отойдя в сторону, чтобы дать ей пройти. — Кофе не слишком старый, не хочешь ли чашку?
— Я бы хотела, спасибо, — сказала она с той улыбкой, что могла бы осветить угольную шахту в полночь.
Она последовала за мной на кухню и автоматически села за стол, за которым мы так часто обедали. Я налил нам обоим по чашке джавы и поставил одну перед ней. Эйфория от встречи с ней снова начинала утихать, и ее место занимало чувство печали с уколом от оставшегося гнева. Она внимательно наблюдала за мной и, должно быть, заметила изменение в моем лице, когда я, наконец, вспомнил, почему мы расстались, поэтому что она поморщилась, прежде чем заговорить:
— Дилан, последние месяц или два я думала о разных способах решения нашей проблемы. Я придумывала всевозможные коварные планы, но я знаю тебя. Я знаю, что ты ненавидишь, когда люди играют в игры. Ты восхищаешься теми, кто находятся впереди, и просто говорит, что у них на уме, так что, начнем…
— Во-первых, я хочу извиниться за то, через что заставила тебя пройти. Это никогда не должно было зайти так далеко, и …