радость и печаль.
— Что не так? — спросил я.
— Я так рада видеть вас двоих вместе, — сказала она.
— Тогда почему такое грустное лицо? — спросил я.
— Потому что, если бы я не была такой глупой, моя жизнь… наша жизнь была бы такой с самого начала. Я испортила лучшее в своей жизни, чтобы избавиться от абсолютного засранца, — сказала она.
Это снова запустило водопад. Как бы я ни хотел быть стоическим и бесстрастным, но должен признать, что в своем уме я простил ее. Если нужно, назовите меня слабаком, но я все равно ее любил.
Я сел рядом с ней и обнял ее, снова вытирая слезы.
— Сэм, тебе не стоит этого делать, — тихо сказала она.
— Что делать? — спросил я.
— Ну, знаешь, трогать меня, — сказала она.
— Теперь я это вижу, — сказал я. Похоже, ее соски взорвались, они внезапно стали видны сквозь толстовку.
— Это было очень давно, — сказала она, почти скуля.
— О, — сказал я. Я уже мог сказать, к чему ведет разговор. Это поставило меня в интересное затруднительное положение. Я был чертовски уверен, что Шавонн собиралась сказать мне, что последние девять лет она привыкла обходиться. Женщины иногда бывают такими. Моя мама, казалось, потеряла интерес к сексу после того, как мой отец умер четырнадцать или пятнадцать лет назад.
Проблема заключалась в том, что до примерно четырех дней назад я регулярно занимался сексом. Всегда находились доступные женщины, и, честно говоря, я изо всех сил пытался изжить Шавонн.
Я не мог понять, быть с ней до конца честным или нет. Шавонн, после того как мы стали жить вместе, переспала с одним засранцем, который оказал на нее большое давление и застал ее, когда она была эмоционально уязвима.
Я же, с другой стороны, хотя и ждал, пока наши отношения в моей голове не закончатся, спал с постоянно меняющимися партнершами или с женщинами, некоторые из которых были на одну ночь. Я также был уверен, что часть из них, возможно, даже были замужем.
После того, через что мне пришлось пройти, я потерял всякую веру в институт брака. Думаю, я считал, что выполнил свои брачные клятвы и был хорошим парнем, но это не давало мне ни дерьма.
В последнее время я просто трахался ради развлечения.
— Привет, Сэм. Я все еще здесь, — сказала Шавонн. — Помнишь меня?
— Извини, — сказал я.
— Мы говорили, а потом ты просто отключился, — сказала она.
Я снял с нее руку и отошел от нее.
— О, нет! — сказала она. — Черт возьми, нет! Я больше не смогу пройти через это дерьмо. По крайней мере, без зарядки моих батарей.
— О чем ты сейчас говоришь? — спросил я.
Она вернулась ко мне. Ее глаза не покидали меня. Я видел, как поднимается и опускается ее грудь и видел решительное выражение ее лица.
— Сэм, я люблю тебя больше всего на свете, — сказала она. — Я знаю, что поступила очень, очень глупо, но это было почти десять лет назад. С тех пор я жила как долбаная монахиня. Да, у меня был свой фиолетовый вибратор, и мои мечты о том, чтобы ты вернулся и простил меня и… — она огляделась, чтобы убедиться, что Саманты в комнате нет. Мы были в безопасности, потому что моя мама уложила ее где-нибудь спать.
Убедившись, что Саманты нет рядом, она продолжила.
— Где была я? — спросила она. — О да, мне снилось, что ты вернешься и простишь меня, и просто вырвешь из меня все дерьмо. Но теперь, когда ты вернулась по-настоящему и просто сидишь, это сказывается на мне, Сэм.
Я начал резервное копирование.
— Шавонн, я…
— Заткнись, Сэм, — сказала она. — Ты все еще любишь меня, я вижу это в твоих глазах. Я увидела это с того момента, как ты вошел в проклятую дверь. Это даже не похоть. Ты все еще любишь меня. Держу пари, тебе интересно, откуда я это знаю, не так ли?
Я кивнул.
— Сэм, несколько минут назад мы были на том диване, и большинство парней, увидев мои соски так сильно напряженными, поняли бы, чего я хочу. Даже если бы я сказала им, что не хочу этого, они бы истискали меня. Но не ты. Не мой Сэм. Ты беспокоишься о том, как это повлияет на меня и на нас, даже когда твои штаны вот-вот разорвутся от твоего стояка.
Я посмотрел вниз и впервые заметил, что мои штаны непристойно натянуты.
— Единственный вопрос в моей голове — это где, Сэм? — сказала она. — Я и впрямь думаю, что нам следует вернуться домой, потому что, я полагаю, что Саманте не нужно слышать того, что произойдет.
— Но я не говорил, что мы снова вместе или что-то в этом роде, — пробормотал я.
— Мы вместе, Сэм, — выплюнула она. — Мы никогда не были в разлуке. Я поступила глупо, и тебе потребовалось девять лет, чтобы это преодолеть.
— Я ничего не говорил о том, что мы займемся сексом, — сказал я. Теперь она гладила мне руки с голодным взглядом.
— Мы оооочень определенно сделаем это, — сказала она. — Так или иначе, и очень скоро.
— Что, если я скажу «нет»? — заявил я.
— Тогда я просто опрокину тебя и сама возьму то, чего хочу, Сэм, — сказала она.
— Я не позволю тебе, — сказал я.
Она прижала свою грудь к моему животу и потерлась своей промежностью о мою.
— Сэм, я знаю, что ты — не тот парень, что ушел отсюда. Я слышала о том, что ты сделал с Грегом. Я была на кухне в кафе, пока ты был там. Я там работаю. Я знаю, что ты сильнее и быстрее и вся такая чушь. Но это не имеет никакого значения.
— Почему? — прохрипел я, когда ее рука начала тереть мою эрекцию через штаны.
— Потому что ты все еще любишь меня после всего этого времени. Ты уже простил меня, какая бы чушь из твоего рта ни исходила. И ты бы откусил себе руку, прежде чем причинил мне боль, и мы оба это знаем. Так мы идем домой или будем грешить прямо здесь, на полу в гостиной твоей матери?
— Пойдем, — сказал я.
— Пойдем куда? — спросила она. — Мне нужно услышать, как ты это скажешь.
— Пойдем в дом, — выдохнул я.
— Чей дом, Сэм? — спросила она.
— Твой дом, — сказал я.
— Сэм, он мне не принадлежит, — сказала она. — Ты знаешь, что я хочу услышать. — Она начала расстегивать мои штаны, и я чувствовал биение ее сердца через ее спортивную рубашку.
— Наш дом, — сказал я.
Она схватила меня за руку и потащила к двери. Оказавшись на улице, она впервые увидела мою машину и замерла.
— Черт возьми, эта штука великолепна, — сказала она.
— Гм, я думал, ты вся возбуждена, — сказал я.
— Я все еще живая, — огрызнулась она. — Но на некоторые вещи просто нужно выделить время. Что это за модель?
— Это Мустанг, — сказал я.
— Я знаю, не глупи, — сказала она. — Более конкретно.
— Это Босс 302. У него есть нагнетатель Пакстон, который выдает примерно на сто лошадиных сил больше, чем заводской агрегат. Сейчас у меня чуть меньше пятисот лошадиных сил, — сказал я.
— Заткнись, черт возьми! — она сказала. — Я отвезу нас домой.
— Хм, мою машину никто не будет водить, Шавонн, — твердо сказал я.
— Ладно, — сказала она тоненьким голосом. — Я просто рада, что ты вернулся. Вернулся в три места, которые тебе принадлежат.
— Какие три места? — смущенно спросил я.
— Мою жизнь, жизнь нашей дочери и мою кровать, — сказала она.
Похоже, она снова вот-вот заплачет. Я бросил ей ключи.
— Я знала, что ты все еще любишь меня, — улыбнулась она. — Я буду нежна с ней. Она должна ко мне привыкнуть.
Когда Шавонн заводила машину, она оставила дверь со стороны водителя открытой, чтобы могла слышать звук выхлопной системы, не загороженный дверями и окнами. Мое уважение к ней выросло.
Как только она начала вести машину, то опустила окна и не стала включать радио. Концерт с восемью поршнями, сфокусированный через мой выхлоп Черри Бомб, был достаточно музыкой для нас обоих.
Подобные вещи напомнили мне, почему я вообще влюбился в Шавонн.
Мы взлетели по дороге довольно неплохо. На первой паре поворотов зад машины ушел в занос, и Шавонн пришлось бороться с ним,…