— Суд Линча у нас не разрешен, — пришлось перейти в защиту.
— И не запрещен, — выявил свою осведомленность Серега. А еще друг называется. – Это я к слову, — начал он оправдываться под моим «уничтожающим» взглядом.
— Как раз запрещен, — вмешался Мишка. Ну хоть кто-то пришел ко мне на помощь. – Самосуд запрещен практически везде.
— Да кто узнает? «Чик по горлу и в колодец».
— А можно два раза «чик по горлу»? – кровожадно поинтересовалась Оксанка.
— Это уже зверства, — попытался я охладить ее пыл.
— «И так восемь раз», — не унимался Серега. Видимо у него был сегодня день популярных фраз.
— Восемь раз — уже разбой, — настраивается на тон разговора Мишка.
— Раз бой, два бой, — скаламбурила Маринка.
— Кто о чем, а девочки о мальчиках, — пытаюсь увести разговор в новое русло.
— Кто бы говорил. Вы и во сне о девочках думаете, — ехидничает Светка.
— А о ком нам еще думать? – удивляется Серега.
— Лично ты думаешь о спорте, — елейным голоском разъяснила Светлана.
— Вот истинный крест. О девочках, — шутовски крестится Серега.
— О всех? – подбрасываю «дровишек в костер».
— Всех не знаю. Поэтому, наверное, не думаю так масштабно.
— Значит, думаешь конкретно о той кого знаешь? – подкладывает Маринка мину замедленного действия.
Это уже чистая провокация. На такие вопросы вообще надо запретить отвечать.
— Конечно, — без колебаний лезет в ловушку Серега.
— О ком же это?
Момент истины.
— О девочках, — следует немедленный ответ. «Включить дурака» иногда бывает полезно.
— А конкретней.
— Без провокаций, девочки, — вызываю огонь на себя.
— Какие еще провокации? – набрасываются на меня.
— А ты о ком думаешь? – задает свой вопрос Оксанка.
— О девочках, — копирую ответ Сереги.
Комичность ситуации вызывает хихиканье в наших рядах. Ситуации немного разрулилась.
— Кто бы говорил, — замечаю пронзающий взгляд Оксанки.
Спасительный звонок прерывает дальнейшую конфронтацию в нашей компании.
Первую грозу пронесло. Но я время от времени бросал взгляд в сторону Оксанки. Кажется, она была полна решимости вытрясти из меня признание о вчерашнем дне. Я еще не был готов посвящать ее в мои приключения. Я и сам тону в них, как младенец. Даже не знаю, когда удастся сделать следующий глоток живительного воздуха. Надо попытаться оттянуть время.
Хорошо, что есть друзья. Достаточно полунамека и остальные переменки мы пропадали на школьном дворе, гоняя импровизированный мяч в виде пустой жестянки. Оксанка и здесь меня вычислила. На предпоследней переменке стояла в сторонке, наблюдая за нашими оголтелыми перемещениями.
Честно говоря, мне было стыдно. Стыдно, что придется ей врать, что избегаю разговора с ней, что забыл о ней вчера. Острые коготки совести скребли меня, мешали сосредоточиться, отвлечься, забыться, чувствовать себя нормальным парнем по имени Валик. А может это как раз естественно для парня? Чувствовать укоры совести за то, что подвел свою девушку? Может еще не съела меня до конца Вальриса?
Оксанка взяла меня в оборот сразу после занятий. Без лишних слов она вручила портфель.
— Рассказывай, — и как ни в чем небывало взяла меня под руку.
— С чего начать?
— С начала, естественно.
— Это долго, — вздохнул я.
— Я терпеливая, — заверила она.
— Ладно, – сдался я. – Вначале ничего не было. Потом бог сотворил землю…
— Не выделывайся, — дернула она за руку.
— Ты же сама попросила начать с самого начала, — сделал удивленное лицо.
— Не так же далеко. Можно начать со вчерашнего утра, – подсказала Оксанка.
— Хм… утром… у меня был кофе в постель.
Эпизод с кофе навеял воспоминания об Олеге. О том, как мне приходилось разделять мысленные потоки. Как я постоянно путался в них. Сейчас я не чувствовал его. Хотя… Если сконцентрироваться… что-то невообразимое всплывало передо мной. Чем они там занимаются? Смутно, очень смутно. Я ничего не могу разобрать. Никакие ассоциации не помогали мне. Возможно, это из-за отсутствия аналогий. Если коренному африканцу показывать снежный буран, он тоже ничего не поймет.
Слова такие медленные и неточные… Сколько мыслей промелькнуло передо мной, а в реалии мы сделали только пару шагов.
— Что это у вас барские замашки появились?
— Ты не представляешь, до чего я докатился.
— Я многое могу представить. Ты рассказывай.
— Так ведь рассказываю, любезная моя Оксаночка.